… дорога проскальзывала под колесами, вилась змеей, пускала пыль в глаза, создавала все тот же шлейф пыли за любым странствующим, будь он пешим, конным али при телеге. Я сидела на обрешетке телеги , глядя на унылую, однообразную картину ранней весны. Раньше, еще до Двуцарствия и падения Сиин и Аад, вёсны были другими - яркими, живыми, шумными. Поля тогда пестрели цветочными коврами и были покрыты душистыми травами, на которых без опаски выпасали кридов… Ныне же… Нечто сухое, пожухлое и не цветущее, медленно умирающее, не смотря на какой-никакой, но уход. Сквэрл! Все они сквэрл, раз не поняли еще, что поля не будут цвести, а деревья плодоносить без живительной силы Лидэ и без Сиин Аад и Грэйс, которые эту силу проводят. Все силы Сиин и Грэйс уходят на одно лишь ВЫЖИВАНИЕ, что уж тут говорить о поддерживании Жизни. О поддерживании Лидэ. Я зло сплюнула на текущую под телегой землю, испустив сдавленный рык. Сквэрл! Все люди сквэрл! Они не понимают течения Жизни, не понимают, что уничтожив Сиин и Грэйс, как уничтожили ранее Аад, они убьют Лидэ и Жизнь станет для них невозможна… Лишь обыкновенное существование. Мужик, правящий телегой и подгоняющий плеткой замученную клячу обернулся. Возможно, я сказала что-то вслух, чем и привлекла его внимание, но спустя секунду успокоилась. Нет, ничего. -Слышь, девка! А ну слазь с обрешетки, кувыркнешься, затопчут ведь! Чи ты блаженная какая? Слазь, говорю! Я лишь недобро глянула на него исподлобья и лениво рыкнула для большей убедительности. Мужик испуганно отпрянул и, перекрестившись, прошептал: -Свят, свят! Ведьма, чи нелюдь, не иначе. Ишь зубищщи то какие. Никак сам черт в девке, но платит монетой звонкой… Говорил он еще долго, но я вскоре перестала вслушиваться. Нелюдь так нелюдь. Нас, Аад , на которых держится большая часть Лидэ часто почитали и за нелюдь, и за нежить, и за демонов. Сквэрл! Они изгнали нас за пределы Королевств, а после и вовсе начали травить, как крыс, методично и хладнокровно убивая. А с нами убивая и Жизнь. Люди – беспокойные соседи. Вечно они воюют меж собой, убивают, строят. Нет в их жизни ни капли гармонии, лишь беспокойное метушение муравьев. Однажды, когда они совсем надоели Аад, мы приструнили их, используя Силу, которая им не дана. Силу Лидэ… и стали их врагами. Мы не учли, что муравьи, собравшись воедино, способны стереть с лика земли врага, превосходящего их. Люди решили, что мы будем поопаснее им подобных и нас начали теснить. Мы бы, возможно, и справились, если бы не вмешались Сиин и Грэйс, которые надеялись помочь, а на самом деле только погубили нас. Не только Аад… всех. От союза девушки Грэйс и мужчины Аад явился предатель. Ныне он зовется владыкой… у людей. Для нас же он – ваг сквэрл, как и все свиньи, что пошли за ним. Телега покачивалась, мимо проносились всадники, сзади плелись пешие. Обыденно, серо, мертво. Люди уже постепенно теряют свою Лидэ. Вдруг я услышала… нет, скорее почувствовала песнь. Что в ней было? Скорбь, боль, величие, безудержный гнев… а главное – в ней была Лидэ. Я вскинула голову и глаза в глаза встретилась с синекожим и беловолосым Сиин, чьё лицо и руки были покрыты знаками, связывающими его с Лидэ, дающими ему Лидэ… И я внутренне сжалась, ведь скоро и этот дух Лидэ покинет тело и станет не более чем воспоминанием. Сиин’а везли в грубо-сколоченно1 клетке, скованного . Клетку тянули два понурых ишака. На самом Сиин и прутьях виднелись следы гнилых овощей, а тело Сиин’а было покрыто синяками и ссадинами. Более того, даже сейчас пеший ли странник, али возница не преминет взять в руки камень и бросить в того, чей дух отдан полностью Лидэ. Я увидела, как пара сорванцов и девчушка в оборванном платье поднимают булыжники и замахиваются. Ну, щенки! Я, сдавленно зарычав, сорвалась с обрешетки и метнулась к сорванцам. Первый огреб от меня отнюдь не хилый подзатыльник, перед девчонкой я просто обнажила клыки. Камень выпал из ее ручонок, как только капюшон спал с моей головы. Знаю, что она увидела. Всклокоченную, коротко остриженную голову с волосами, цвета редкого на то время шоколада, карие глаза с зеленоватой радужкой, зрачки в которых совсем исчезли от гнева, нос с горбинкой, а главное – удлинившиеся и заострившиеся клыки. У второго пацана камень также выпал из рук и он заорал дурным голосом: -Нелюдь! Это Аад!!! О, великая Лидэ, видно матушка его, уронила мальчишку в детстве, не иначе, уж очень отвратным был ор. Однако, он возымел результат. От конвоя клетки Сиин’а отделилось три человека и направилось в мою сторону Один из них таки успел схватить меня за капюшон плаща, так что, чтобы дать деру, пришлось оставить эту шкурку в руках у детины. Я рассмеялась, отсалютовала конвою и, махнув рукой, скрылась в караване повозок подбадриваемая свистом возниц и смехом мужчины Сиин. †††
Сиин проследил взглядом за посмеявшейся над стражниками Аад. Странно, ему казалось, что почти всех их уничтожили, как самых опасных из Трех Народов. В то же время… было в ней и что-то не от Аад. Например та же шевелюра, нос, излом бровей. Мелочи, но они ломали картину. К тому же что-то мимолетно-знакомое он находил в ее чертах, словно забытый лучик из далекого детства… Парень тяжело вздохнул. Эта девчонка предотвратила лишь три камня. А сколько их впереди? Одна сотня, или, может быть, три? Глупый поступок, но он, почему-то, дал ему хоть какую-то надежду, что за Лидэ есть еще кому бороться и есть кому перегрызть поганую глотку Владыки. О прутья ударился булыжник. Опять. Но это ничего – он вытерпит. Конвоиры затянули лихую сальную песню. Сиин вслушался было, но передернулся. Песня была мертвой. Во время пения мужчины думали о предстоящей попойке в «Цайтском Криде» , сколько златников – новых, блестящих, златов – дадут им за поимку беловолосого сквэрла и плащ еще одной дряни из их поганого племени. Только в одном еще шевелилась слабая мысль, что весна раньше была красивее. Вслушавшись в мысли своих конвоиров Сиин невольно поморщился. До чего же люди опошляют свою жизнь. Петь, думая об утехах, без души…Хотя бы остатков этой души. Парень снова перевел было взгляд на дорогу, как вдруг один, самый наглый, стукнул древком секиры по прутьям и гаркнул: -Как звать то тебя, сквэрлов сын? Сиин лишь приподнял верхнюю губу, обнажая клыки. Конвоиры загоготали. -Ты не лыбься, сквэрл, угощу ведь секирой по зубам, мало не покажется, - затем, поняв, видно, что Сиин и не собирается отвечать, он рявкнул, - Отвечай, когда с тобой разговаривает вольный житель Сэнрира – мира, который Бог создал для нас!. -А не пошел бы ты со своей вольностью…! - ощерился парень, отворачиваясь, подумав, что высказываться насчет второй части речи стражника было бы не совсем корректно. Того и гляди удар парнягу хватит, а его за еретизм на костре сжечь приговорят. Лишние проблемы. Рукоять алебарды второго конвоира попала по ребру. Послышался хруст… Стражник недоуменно смотрел на обломки древка. Сиин тем временем рванул ее на себя и, выдрав из лапищ детины остатки оружия, направил его в грудь лошади, надеясь, что скакун налетит на острие. Конвоир с руганью придержал коня и лезвие не достигло цели. Зато еще один всадник, сориентировавшись, приласкал Сиин’а рукоятью меча. Тот со стоном осел на пол…
Около часа, пока всадники все еще рыскали промеж повозок, я отлеживалась под стогом сена на телеге какого-то фермера. Спустя какое-то время я высунулась наружу и осмотрелась. Клетка успела скрыться из виду, что и не удивительно. Все таки поступок был глупым, к тому же я оставила там эту шкурку-плащ, на котором остался магический След. Жди магов в гости, Сев… Я перевернулась на спину и посмотрела на небо, затянутое тучами. Скоро пойдет ливень. Надо бы укрыться, но до Астры еще часов шесть пути, а в деревушки лучше не соваться, особенно сейчас, когда весь Тракт только и гудит о том, что в округе бродит Аад. Я взъерошила рукой волосы, когда меня настиг вскрик: -Да вон же отродье! На сене! Черт! Я подорвалась и устремила взгляд на давешнего мужика, на обрешетке чьей телеги я ехала два дня и мысленно призывая его заткнуться. Рот возницы захлопнулся с клацающим звуком и больше не открывался, как бедолага не пытался разжать зубы. А мне снова предстояла гонка. Бег наперегонки со стражей патрулирующей траки – дело, я вам скажу, привычное, но приятней от того оно не стало. Спрыгнув со стога на пыльную землю, я круто повернулась и бросилась под копыта неповинного коня. Животное заржало, сбилось с галопа и грудью рухнуло в пыль, сбросив всадника. Я же, тем временем, прыгнула под очередной воз, прицепившись к днищу. Но сколько бы я не пыталась бороться с пылью, летящей в ном и глаза, все одно пришлось покинуть сие местечко и скатиться по склону в придорожный овраг, притаившись там в траве. Наверху собрались патрульные, переговариваясь. Я не слышала их слов, а способность читать мысли, как это для меня ни прискорбно, могли читать только Сиин, поэтому пришлось довольствоваться только жестами. Они отнюдь не радовали. Следуя указаниям, стражники разделились на группы по двое и начали методично прочесывать окрестности. Двое спешились и начали спускаться в овраг. Черт! Трава жухлая, редкая – преотвратнейшее укрытие. И если мои брюки из мягкой оленьей кожи, запылившиеся волосы еще могут условно сливаться с фоном, то белая рубаха с полем уж точно не вязалась, как бы мне этого и не хотелось. Я мысленно застонала и лишь больше вжалась в землю. О мать-Лидэ, помоги мне! Патрульные медленно продвигались по оврагу, поминутно вздрагивая и оборачиваясь от малейшего шороха. Вспомнили, наверное, что пришли в Стражу не только на конях рассекать, но и ловить «потенциально-опасных повстанцев» Сиин и Грэйс. А тут попалась Аад, что еще хуже. И еще, верно, вспомнили, что если Сиин или Грэйс уносят две жизни, то обученная Аад продаст свободу ценой четырех. А я была обучена. Тем не менее, несмотря на страх, патрульные продолжали двигаться вперед, подбираясь ко мне все ближе и ближе, а мне приходилось вжиматься в землю все больше и больше. Парни не дошли до меня каких-то шести шагов и повернули назад. Я, слегка удивленная, перевела, однако, дух. Выждав минут семь, я таки осмелела и приподнялась над травой. Стражников наверху не было. Я села. Зря. В волосы словно клешней вцепилась лапища командира, а его громогласный гогот объявил о том, что влипла я серьезно. -Гля, парни! А нелюдь то наш высунулся из норки! И он демонстративно потянул меня за волосы, заставив мою горемычную голову откинуться назад. Вот олух! Его подопечные и то знают, к чему это приведет, вон как затравленно смотрят. Я глубоко вдохнула, успокаиваясь перед предстоящим, а после Извернулась под немыслимым для человека углом и ударила патрульного в голень. Затем, не дожидаясь ответной реакции, вырвалась и без замаха обрушила кулак на открывшуюся шею. С этим все. Выпрямившись, я оглянулась на остальных. Чтож… Казалось, в голове что-то щелкнуло. Я так и слышала, как голос внутри бесстрастно сказал: «Боевой режим». Я знала. Что мое тело меняется. Видела отражение в их глазах. Из под ногтей, костяшек пальцев начали медленно выступать полупрозрачные жгуты. Зрачки пропали, кожа стала словно пергаментной, до того тонкой, что видна стала кровеносная сеть по которой, пульсируя, перетекала зеленоватая Сила. Лидэ. Патрульные попятились, обнажая клинки. Я осмотрела их. Шестеро. Атаковать четверых. Одного прикончить. Остальные побегут. До ближайшего маг-поста лига, так что у меня будет достаточно времени, чтобы скрыться. Бросок вперед. Выбить ребром ладони меч. Ударить в солнечное сплетение. Отбросить в сторону. Уклониться от нисходящего рубящего удара. Выхватить алебарду. Ударить концом древка патрульному в грудь. Повернуться. Кувырок в сторону. Подставить подножку. Уклониться от меча и перекинуть нерадивого патрульного через себя. Остановиться. Что-то было не так. На траве лежал капитан и еще двое, один из бойцов только поднимался. Двое мужчин размахивали мечами. Где еще один? Оглянувшись, я никого не увидела, так что внезапный крик застал меня врасплох: -Давай!
До моего города пилевать на поезде долго, а пешочком еще дольше 
