Глава 1 Мираж Деметра сидела на жухлой траве, прислонившись спиной к холодной мраморной стене. На скрещенных ногах обутых в высокие кеды лежал небольшой лист плотной бумаги, и рука сама собой выводила карандашом хаотичные линии, с каждой минутой приобретающие всё более целостные очертания. Это занятие часто увлекало её именно здесь, где было относительно тихо, спокойно, где она могла скрыться от глаз любопытных зевак. Всего в паре метров от того места, где по своей привычке расположилась Деметра, пролегала выложенная бурым камнем дорожка, специально для прогулок пациентов с ограниченными возможностями пригородного Госпиталя имени «Святого Бруно». Туда-сюда в сопровождении молодых, понимающе улыбающихся медсёстер, прохаживались пожилые и не очень люди, беспрестанно рассказывающие что-то о своей жизни. В основном это были пациенты психиатрического отделения, - остальные предпочитали прогуливаться в сквере вокруг Госпиталя, а не в его пределах. Но густая пелена лишь только на кончиках пожелтевшей листвы плотно скрывала заветный уголок, где обычно проводила такие минуты Деметра. Как и обычно рядом на траве лежала сумка-почтальонка Деметры, в которой лежало много всякой всячины, включая и драгоценную папочку с доброй полусотней рисунков. Деметра всегда носила её с собой, и расстаться с ней было столь же тяжело, как расстаться с собственными мыслями. Сегодня так же на траве лежала и плотная серая толстовка. Погода в Лондоне, как всегда была изменчива и непредсказуема. Как всегда обещали дожди… Деметра была сосредоточена на рисунке. Пряди густых, вьющихся иссиня-черных волос спадали на лоб. Выразительные дуги бровей были задумчиво нахмурены, а светлые, почти бесцветные глаза, смотрящие из бод кромки пушистых чёрных ресниц, внимательно отслеживали каждое движение карандаша. Лицо было непроницаемым, лишь тонкий, чуть заострённый нос подрагивал время от времени. Длилось это не больше 10 минут. Деметра застыла. Сначала от полотна оторвался её стеклянный сосредоточенный взгляд, а затем выпрямилась и сама девушка. Она повела головой и отложила карандаш. Она знала, кто идёт сюда, в её место. Единственный, кто о нём знал. Деметра слышала его шаги. Знала его шаги. Чувствовала их ещё за долго, как мягкой, но уверенной поступью ноги этого человека пройдут по невзрачной брусчатке вдоль главного здания. Совсем близко… Деметра дёрнула плечами и снова ссутулилась над незаконченным эскизом. Ничего не рисовала. Просто внимательно стала смотреть на него, изображая неосведомлённость о приближении того, чьё присутствие всегда была для Деметры испытанием. Не меняя положения, Деметра повела рукой над травой возле себя, и будто поведённый ветром карандаш послушно закатился в открытую сумку. - Деметра. – Произнёс чистый, приятный мужской баритон. Это не был призыв или вопрос. Это было мягкое, с долей смирения утверждение. Этот человек точно знал, кого обнаружит здесь, у дальнего крыла Госпиталя. Деметра наклонила голову, и устремила задумчивый взгляд туда, откуда через долю секунды показалось красивое, с яркими чертами лицо молодого мужчины. - Здравствуй. - Доктор Греймс. – Слегка улыбнувшись, сказала Деметра, и снова опустила глаза. - Прошу тебя, Артур. Мы с тобой, по-моему, договорились. – Дружелюбно возразил доктор, присаживаясь на корточки напротив девушки. - Артур. – смиренно повторила Деметра. – Хорошо. Док ухмыльнулся, хитро прищурив глаза. Это был невероятно красивый человек. Чётко очерченный греческий профиль, густые с толикой проседи, зачёсанные назад волосы, черные раскосые глаза. Всё это было до боли знакомо, и как всегда непонятно отторгающее. Очки на кончике идеального носа поблёскивали. - Ты здесь не так давно, - сказал Артур, указывая взглядом на незаконченный эскиз. – Я угадал? Деметра кивнула, смущённо поёжившись. Ничего и никогда не удавалось скрыть от этого проницательного мужчины. Все, что было на поверхности, было считано моментально. Необычайная внимательность, которой, к слову обладала и сама Деметра, словно просачивалась насквозь, не позволяя ничего утаить от этих бездонных чёрных глаз. Обычно смело смотрящая в глаза людям, здесь Деметра пыталась, как можно чаще отводить взгляд. Слишком многого не стоило знать доктору, - слишком много скрывала Деметра. - Ты позволишь? – испытующе глядя на девушку поверх очков, произнёс Артур и протянул руку к полотну. Ничего не ответив, Деметра отдала лист бумаги и, съежившись, охватила руками свои худые плечи. - Великолепно, - тихо и чуть удивлённо, с восхищением рассматривая вычерченное лицо женщины, покорно смотрящей в ответ с бумажного листа, произнёс доктор. Искра любопытства блеснула в его глазах. – Ты, безусловно, талант. Очередной шедевр. Она словно живая, Деметра. Ты знаешь её? – с нажимом, переходя на тон, вынужденный нюансами профессии, спросил доктор. - Нет. – Пожала плечами Деметра. – Она… - …приснилась тебе. – С глубоким вздохом закончил за неё Греймс, возвращая полотно. – Зарисовывая очередные сны, ты пытаешься оградиться от чего-то? - От чего? – Уязвлено спросила Деметра. - Это я хочу услышать от тебя. – Задумчиво сказал Артур, скрещивая пальцы рук. - Я просто рисую. Мне это нравится. Я пытаюсь, как можно ярче изобразить то, что, знаю, сотрётся из моей памяти…рано или поздно… - Это настолько важно для тебя? То, что ты рисуешь? - Хмм... наверно. - Понимаешь, Деметра. Сны, - это фантазии, невыраженные эмоции, страхи или желания, скрытые, известные только тебе мысли, внешне забытые воспоминания.… Всем нам что-то снится.… Но лишь твои сны, заставляют тебя им подчиняться, быть их заложницей. Лишь только твои сны, так сложно расшифровать. Деметра, впервые за это время смело взглянула в глаза доктору. Доктор прищурился, наконец, поймав столь интересующий его взгляд, в котором для него было так много непознанного, так много чувств и эмоций, скрытых за стеной внешней неуязвимости. - Тебе никогда самой не было интересно, что делает тебя столь непохожей на остальных…? Нет? Деметра молча, медленно покачала головой. В отличие от доктора, она прекрасно знала, что делает её столь особенной и неповторимой. - В самом деле? – ухмыльнувшись, задумчиво уточнил доктор. – Я так долго за тобой наблюдаю. Иногда, мне кажется, я знаю о тебе всё, - эти слова заставили Деметру напрячься. – И при этом, не знаю ничего. Деметра опустила глаза. Наступила томительная минута молчания. - Тебе холодно, - уверенно озвучил доктор, - Пойдём ко мне в кабинет.
Несколько последующих часов Деметра провела в кабинете Доктора Греймса. Она приезжала сюда дважды в месяц вот уже восемь лет подряд. Изучила всё до мельчайших подробностей. Закрыв глаза, она могла описать любую часть этого уютного помещения подробно, вплоть до мелочей. Могла перечислить все тома, выставленные на полках книжных шкафов, следуя их очерёдности. У неё было много времени, чтобы всё это запомнить. Годы шли, а в этом месте ничего не менялось. Как и не менялся сам доктор. Белый халат, с закрученными по локоть рукавами. Старомодный жилет под ним и галстук. Часы на левой руке, необыкновенные, старинные. Безупречное лицо. Казалось, годы ни капли не затронули этого человека. Лишь поседели местами пряди блестящих, светло каштановых волос. Он, как всегда, заполнял что-то в папках своих пациентов, задумчиво перечитывая каждую вписанную строку, а рядом стояла, испускающая терпкий аромат чашка крепкого чёрного кофе. Деметра наблюдала за этой картиной настолько часто, что она стала неотъемлемой частью самой Деметры. Вот и сейчас она сидела в противоположном конце кабинета за столом напротив Артура. В отличие от его громадного письменного стола, заваленного кучей всяких бумаг, канцелярской мелочи и всяких занятных безделушек, гипнотического характера, компьютера и нескольких стационарных телефонов, на столе за которым коротала своё время Деметра, не было ровным счётом ничего, кроме её большой сумки, занимающей полстола, и вазочки с печеньем. Любимым печеньем Деметры. У доктора было много пациентов, и каждый раз на столе появлялось то, что было в данный момент для посетителя предпочтительней всего. То, что внушало бы в него спокойствие, расслабленность. Навевало домашний уют. Располагало к беседе. Когда Деметра была меньше, её очень интересовали всякие занятные головоломки, шарады, логические безделушки, картинки, комиксы, раскраски. И ей было абсолютно всё равно, зачем этот дядя задаёт так много странных вопросов, почему он так пристально смотрит. Раньше Деметра приезжала сюда вместе со своей тётей Абигейл. Чувствуя защиту, Деметра приспособилась и к этому врачу, и к этому кабинету с раннего детства. Сейчас, став старше, Деметра потеряла интерес к этому всему. Приходя в этот кабинет, она обычно садилась читать ставшие интересными для неё книги по философии и психологии. Или смотрела увлекательные документальные фильмы по ноутбуку появлявшемуся по мере надобности на её столе. Изредка доктор задавал вопросы. Разные. По поводу книги или фильма, просмотренного на месте, погоды, новостей по телевизору, увлечениях, настроению, событиях из жизни. Ничего особенного. На, казалось бы, обычные односложные ответы, он делал очень много пометок в заветных клиентских папочках, а потом словно заворожённый начинал наблюдать. Эта часть для Деметры была самой сложной и не любимой. Трудно было вести себя естественно, зная, что каждый твой жест, выражение лица, глубокий вздох, поворот головы, - всё фиксируется пристальным взглядом. Деметра старалась вести себя непринуждённо, будто, не замечая следящих глаз. Но в минуты, когда доктор был занят чтением электронной почты, или писал что-то, или просто отвлекался, Деметра менялась с ним ролями. И она научилась ловко уворачиваться от ответных взглядов, если тот замечал слежку.…Хотя, конечно замечал. Часто взгляд Деметры задерживался на вызолоченном панно, висевшем на противоположной от окна стене. Безупречным резным почерком на панно была выгравирована чья-то гениальная, мимолётная мысль: «Не пытайся угнаться за временем. Ибо не ты, а оно ходит за тобой. И лишь у него на это есть оправдания».
Сегодня, Деметра сидела в уютном кресле, поджав под себя одну ногу, а второй слегка отталкиваясь от пола, крутилась из стороны в сторону. Сейчас она была расслаблена. Роль наблюдателя по жребию выпала ей, пока док строчил, что-то на отдельном листке. Она держала в руках кружку горячего какао, и, покусывая фарфоровый край, следила за доктором. - Деметра, - поднял глаза Артур, в то время как его рука продолжала что-то писать. Деметра тут же впихнула в рот большой кусок печенья и стала запивать его какао, всё больше наклоняя кружку и облегчённо пряча глаза внутри. – Ты не напомнишь, какое сегодня число? - Двадцать девятое октября…вроде бы… - ответила Деметра, сдавливая рукой горло. Ничего не ответив, но ухмыльнувшись, глядя на девушку, Артур продолжил писать. - День недели? - Четверг. - Как твои шрамы, Деметра? – всё так же непринуждённо спросил вдруг Артур, не отрывая взгляда от бумаги. Деметра поёжилась. Этот вопрос был задаваем не так часто, но неожиданно, и постоянно заставлял её подбирать подходящие слова, чтобы не сказать ничего лишнего. Шрамы на запястьях постоянно менялись. Меняли форму, положение. Иногда причиняли дискомфорт, обжигали. Но это была лишняя информация для вездесущего врача. Вот и сегодня они покалывали, совсем чуть-чуть, но и этого было достаточно, что бы доктор смог заметить. Словно по наитию Деметра поправила полосатые вязаные нарукавники, что были у неё от локтя и до середины ладони. Для доктора эти шрамы навсегда должны остаться последствием ее страшной депрессии, и ни чем более. - Как всегда. - Точно? - Да. - Я заметил, ты часто к ним прикасаешься. - Нет, просто… Деметру прервал станционнарный телефон. Внутриофисный вызов. Деметра с облегчением выдохнула и закатила глаза. - Лилит? – спросил доктор, нажав на кнопку ответа. - Артур, к вам посетитель. – Ответил голос несменной, вечно взбудораженной секретарши, - пухлой латиноамериканской женщины средних лет. - Кто? - Бриджит Монтеги. - Монтеги? В самом деле? – мягко, но удивлённо переспросил Греймс, в то время как его брови выразительно изогнулись в недоумении. - Да. И она сказал, что это срочно. – Выделяя каждое слово, осведомляла Лилит. Деметра словно своими глазами видела, как она жестикулирует в такт пухлой ладонью с ярко накрашенными ногтями. - Хорошо, предайте ей, пусть подождёт пять минут. У меня клиент. Разговор закончился. - Деметра, дорогая. Ввиду обстоятельств мы закончим сегодня пораньше… Артур поднял глаза, и на его лице отразилось недоумение, смешанное со злостью. Кресло, в котором сидела Деметра, было пусто.… Но резко выражение лица смягчилось облегчённой улыбкой, - Деметра стояла у двери, застёгивая толстовку, тихо улыбалась и сверкала довольными глазами, в которых, казалось, живыми были только зрачки. - Ты, как всегда, невероятно умна и рассудительна, Деметра. – Улыбнулся доктор, поглаживая гладкий подбородок. - Я.. могу идти? - Разумеется. До встречи, Деметра. Девушка содрогнулась от того, с какой благоговейной интонацией было произнесено её имя. - До свидания, доктор…. Артур. Деметра аккуратно закрыла за собой дубовую дверь, щёлкнув позолоченной ручкой. - Лилит, попросите госпожу Монтеги пройти в мой кабинет. – Послышалось из-за двери.
Воздух Лондона был влажен, и пах мокрым асфальтом. Деметра шла медленно, наслаждаясь тем, как дымка тумана, дразня, то скрывала, то снова показывала отдельные элементы городского пейзажа. Было приятно и волнительно идти по мокрому асфальту, и, глубоко вдыхая холодный влажный воздух, ощущать такую манящую, такую неуловимую, желанную свободу. Мимо проносились серые, однородные потоки людей, здания, автомобили, а Деметра всё шла и шла, притрагиваясь ладонью к мокрой листве, растущих вдоль дороги деревьев. А потом долго разглядывала влажные капли на своих пальцах. Всё это было так нетипично, для обыденной лондонской жизни. Сделав пару неуверенных шагов к магистрали, Деметра остановилась. Часы-башенки показывали начало пятого. Ей не хотелось сейчас возвращаться домой, в уютную многокомнатную квартиру одного из самых высотных зданий на окраине Лондона. Абигейл опять, скорее, по привычке спросит, как прошёл день. Потом, недослушав до конца пресные повествования племянницы, взахлёб начнёт рассказывать о новых достижениях Неабель, своей годовалой дочери. А потом не останется ничего, кроме как смотреть очередной футбольный матч с Роджером, мужем Абегайл, или уединиться в комнате и в который раз перечитывать любимые, но уже поднадоевшие романы Энн Райс. Заманчивым было желание рисовать. Не терпелось поскорее довести до ума портрет прекрасной незнакомой женщины, вот уже которую ночь, являющуюся к Деметре во снах. Женщина звала Деметру по имени нежным голосом и уводила девушку вниз по длинной винтовой лестнице, которой казалось, нет конца. Она смеялась и напевала какую-то до боли знакомую мелодию.… Но рисовать Деметра любила по ночам, когда никто не мог потревожить её. Когда она оставалась наедине со своими мыслями, чувствами. Она пристраивалась на широком подоконнике в своей комнате, и через большое окно ей открывался неописуемый, настолько проникновенный, что захватывало дух, пейзаж ночного Лондона. Весь город был словно на ладони. Миллионы ярких ночных огней смывались в длинные светящиеся лучи, пересекающие, как золотая паутина, огромный, живой город… Вдохновлённая, Деметра рисовала прекрасные, яркие, полные немых эмоций картины… таких же, как и её глаза. Деметра свернула за угол. Перед ней открылась недлинная, но загроможденная вереницей магазинов улица. Девушка ускорила шаг, испытывая желание скорее преодолеть поток кричащих, притягивающих витрин, и оказаться, как она того желала, в сквере с видом на Тауэрский Мост. С этого конца города было плохо видно сам мост, но как раз мимо этого сквера тянулись маленькие, резные башенки. Они были очень высоко, и Деметре нравилось наблюдать за угрюмыми чёрными птицами, облюбовавшими маленькие куполообразные вершины. Деметра летела вдоль улицы, изредка задевая плечом случайных прохожих. Вдруг остановилась. Сделала пару неловких шагов назад и заглянула на такую же, как и все стеклянную витрину. С той стороны на неё смотрела девушка-подросток, лет шестнадцати. Невысокая. Среднего телосложения. Чуть округлое лицо обрамляли вьющиеся тёмные локоны, достающие почти до поясницы. Чёлка была закреплена на макушке, открывая большие, миндалевидные и необычайно светлые глаза, внимательно смотрящие из-под густых ресниц. Нос был тонкий, прямой, прямо-таки благородной формы. На девушке была серо-зелёная толстовка, джинсы и высокие кеды. Сумка через плечо доставала до колен. Типичный тинэйджер. Деметра охватила руками копну густых волос и сбила их набок. Затем накинула на голову капюшон, осталась довольна своим видом, взглянула на себя ещё раз и продолжила свой путь. Идти пришлось недолго. Сразу же, за очередным магазином открывалась арка, ведущая в сквер. Деметра в мгновение ока пересекла его, и вышла на бетонный подъём, с которого открывался завораживающий вид на речной канал, и противоположную часть города, которая сейчас казалась немым каменным изваянием. В нос ударил влажный, чуть спёртый, речной запах. Он был знаком Деметре. Он был неотъемлемой частью этого места. От канала пирс отделял лишь узкое каменное ограждение. При желании можно было свесить голову и увидеть, как загрязнённая близ сквера вода втягивается в водосточное отверстие под подъёмом. Мягкий звук движущейся воды внушал спокойствие. Девушка смело забралась на ограждение шириной с ладонь, и бесстрашно прошлась из стороны в сторону. Её не пугало тот факт, что один неверный шаг, и она может упасть в ледяную воду с высоты более чем 5 метров, а затем быть втянутой в водосточный канал. Мягкая уверенная поступь, идеально скоординированные движения, равновесие. Этим Деметра, безусловно, могла похвастаться. Постояв немного на этом ограждении, Деметра опустилась и села, свесив ноги навстречу взволнованной воде. Вокруг не было ни души. Этим фактом девушка была крайне довольна, иначе бы её выпихнули отсюда, подойди она хоть на метр к этой ненадёжной ограде. Как всегда куполообразные вершинки заполняло угрюмое вороньё. Здесь они, явно, были хозяевами, а Деметра привычной гостьей. Вид был мрачен. Он заполнял всю сущность Деметры, манил, звал. Рука сама собой потянулась в сумку за карандашом и бумагой, что бы зарисовать столь вдохновляющее видение… …Рука наткнулась на шуршащий пакет. Что это? - Абигейл… - Хмуро и без особого удивления пробурчала Деметра, и вытащила из сумки пакет с круасанами…
Прошло около десяти минут…. Беспристрастно, подперев щеку ладонью, Деметра наблюдала за кучкой взбудораженных голубей наперегонки хватающих кусочки сладкого теста. Это столпотворение длилось до тех пор, пока с бетона не исчезли все крошки. Голубей налетело немало на зов халявной кормёжки, и теперь, они с ожиданием смотрели на кормилицу, наклонив головы набок и выпучив рыжие глаза. - Ну что? – скучающе спросила их Деметра. – Обжоры. У меня больше ничего нет. Летите! Деметра резко вскинула руку. Но некоторые из голубей лишь хлопнули крыльями на этот её жест. Остальная масса продолжала гипнотизировать девушку, не шевельнувшись. - Давайте же! НУ! Эта пернатая толкотня начинала выводить Деметру из себя. Хотелось соскочить с ограждения и распинать эти птичьи тушки куда подальше. Но был и другой способ… Деметра оглянулась. Лишние свидетели ни к чему… Глаза, прозрачные, словно воздух весной…стали вдруг ярко-жёлтыми… Что-то дикое, звериное заиграло в них языками адского пламени. - Летите! – шепотом произнесла Деметра. Но это было лишне. Словно брызги от сильного удара по воде, голуби в панике разлетались в разные стороны, топчась друг у друга по головам. Деметра моргнула. Взгляд снова стал светлым и задумчивым, и опускался на землю вслед за пухом, оставленным после голубей. Она не часто проделывала такое. Никому не следовало знать об этой её способности.… Было трудно остановиться, применив силу однажды, но Деметра пересиливала себя каждый раз... Это не пугало её, лишь пробуждало азарт, необузданный интерес. Разжигало внутренний огонь… Ухмыльнувшись, Деметра взяла в руки карандаш, положила на колени бумагу и стала рассматривать пасмурное лондонское небо. Во время рисования Деметру посещало множество мыслей. Они быстро сменяли друг друга, словно пёстрые картинки комиксов... Всё это, как-то, само собой, ложилось на бумагу, так же, как и узоры, выводимые рукой. Приобретало смысл, а затем и гармоничную слаженность. Деметра была довольна получившимся эскизом. Лондонское небо вышло таким же монотонным, задумчивым. Реалистичный строй башенок был настолько правдоподобен, что казалось можно провести по ним пальцами и ощутить шершавую черепицу… Деметра вздохнула.… Не хватало главного. Девушка подняла голову…карандаш выпал из обессиленной от шока руки прямо в воду, и унёсся в недра водостока. Лишь природное самообладание позволили Деметре не упасть вслед за ним. - Не может быть… - прошептала Деметра одними губами С одной из башенок прямо на девушку изучающе смотрели. Как такое может быть? Деметра соскочила с ограждения, ощутив под ногами такую желанную сейчас твёрдую землю, и побежала вдоль подъёма к месту, что было ближе к заветной башне. - Этого не может быть! – повторяла девушка сама себе. Всё различимее был незнакомец. Это был парень, совсем не намного старше самой Деметры. Он был одет очень просто, без изысков, и достаточно легко для сегодняшней погоды. Высокие скулы, взъерошенные тёмные волосы, причудливая ухмылка. Его томный взгляд был прикован к девушке. Он, словно наблюдатель со стороны, был немного удивлён, но это удивление было приятным, пробуждающим в нём ответный интерес. Почему? Деметра остановилась. Даже отсюда, незнакомец казался не больше пальца. Всё равно слишком далеко. Но она упорно вглядывалась в незнакомца, щуря глаза от встречных порывов мокрого ветра. «Кто ты?» - пронеслось в голове у девушки. «Нет. Кто ты?» - уверенно ответил вопросом на вопрос в её сознании приятный низкий голос. Так явственно, словно эти слова произнесли ей на ухо. «Этого просто не может быть!» - ответила про себя Деметра, оглядываясь. «Глупо не верить в чудеса, когда ты сама сплошная аномалия» - ответил голос. Деметра снова устремила взгляд в небо. Башня была пуста.
Спасибо за такой большой комментарий, я смотрю. вы постарались, Astrel. Со многим я соглашусь, например с первым впечатлением...Я уже неоднократно слышала что это все ванильки, розовые кисели, сопли-вобли...и прочее. Когда перечитывала, самой так показалось, и с вашим первым впечатлением я ничего поделать не могу. Но в остальном хочу сказать, что как критик вы не состоятельны и объективны. Вы пытаетесь натянуть носок на голову, даже не уточнив, где ж его на самом деле носят. Я имею ввиду, что ко многим фразам или словам придираетесь абсолютно не обосновано, только лишь потому что это не укладывается в лично ваши литературные рамки. Это неправильно. Начну по порядку. 1. Нет, я не была в Лондоне. Но так как это столица, я думаю, как и в любом крупном городе, там присутствует суета и постоянное людское движение. Поправьте, если я не права. 2. Да, Деметра. Что-то не так?) А почему Astrel?...) Я знала что Деметра богиня плодородия. Я читала греческую мифологию и наткнулась на это имя. Оно мне понравилось и я решила так назвать свою героиню. Что? Что-то не так? Я не так повернута на именах, дорогая. 3.Это не оценка и не восхищение талантом героя. В этой реплике, вы к сожалению, не процитировали ее целиком, акцент делается не на том как рисует девушка, а но том, ЧТО она нарисовала...Может в этом нюанс? Но вы же не можете не прокомментировать это как авторскую нелогичность, верно? 4. Старыми могут быть рваные колготки и истоптанные керзачи, а не произведение искусства например. Если бабушка подарит тебе свой гребень например...он старинный, а не старый....старой может быть только сама бабушка. Чувствуешь разницу? Или до сих пор нет?...кхм... 5. Опять, Astrel, вы слишком много думаете и делаете множество скоропалительных выводов, опять же, необоснованных... Я не хочу оправдываться почему героиня так необычно красива и все такое...Зачем? Вам не нравится? Печально... А вдруг за этим тоже что-то стоит?... 6. Вы опять пытаетесь перепрыгнуть через мою голову. Если будете читать дальше поймете, почему у дока молодое лицо и волосы с проседью сколько же ему лет...но мне приятно, что вы отметили эту изюминку. Она как раз по сюжету) 7. Вы бы вставили в свое стихотворение, например, слово "размазывались"...ой вряяяяд ли 8. Секрет ее "супер-геройских" способностей откроется в конце 7й главы) 9. У здоровых голубей глаза морковно-красного цвета, точнее что-то близкое к этому. Но этот эпитет вряд ли смотрится 10. Вы можете вообще не читать в таком случае, если вам не нравится такое))) Это не принц на белом коне, уж простите)
Я понимаю, что это чтиво не для мальчишек))) уж простите) Я думаю вам понравится "Я слежу за тобой". Пока есть только пролог, но завтра послезавтра появится первая глава) Там вам ни красивых девочек, не супер-героев)))
И кстати...) Никогда последнюю ситуацию не представляла в мечтах) С чего вы взяли?)) Может это ваши грезы, не мои?) Вы же любите на себя все ровнять)) Я как-то предпочитаю мальчиков побрутальнее...http://s1.ipicture.ru/uploads/20120113/pfM1NMjO.jpg Собственно, это мой молодой человек и я полностью с него списываю главного героя "Я слежу за тобой"... Так что опять же, НЕ ТОРОПИТЕСЬ С ВЫВОДАМИ, Astrel. Особенно если они такие смелые. И берегите здоровье. С уважением))
Ваша предыдущая критика была более адекватна. Это была действительно критика с точки зрения логики и граматики, а не личные выводы. В остальном, я так же могу прокомментировать каждую из ваших реплик, но не буду, мне просто лень, да и, как вы выразились, "срач" продолжать не буду И кстати, прежде чем вообще браться за критику, почитайте ее правила. Что бы ваши досужие выхлопы не превращались в эмоциональную отсебятину. Это относится ко всем, без исключения... И на счет выставления дураком....жаль что вы им себя почувствовали...раз так говорите. Простите. Не хотела, как бэ
256 Обязанности критика перед автором заключаются в том, чтобы учитывать особенности образного мышления именно этого художника, законы, «им самим над собой признанные» (Пушкин). Только доверчиво войдя в мир воображения писателя, поставив его в связь с существ. проблемами современности, можно по заслугам оценить и наиболее сильные его стороны, и его слабости, противоречия, дать его образам и картинам более широкое социальное и эстетическое объяснение. Мера обществ. воздействия критич. слова зависит, несомненно, и от того жанра, в к-ром работает критик. В совр. Л. к. культивируются такие жанры, как статья, рецензия, обзор, эссе, литературный портрет, полемическая реплика, библиографическая заметка. В зависимости от цели и жанра, начиная от простой информации читателя о вышедшей книге и кончая постановкой больших обществ. и лит. проблем в программной статье, по-разному проявляются свойства критика. Однако совр. критик в известном смысле соединяет в себе политика, психолога, этика, иногда экономиста с эстетиком и художником, и лишь в соединении этих качеств его фигура, по выражению А. В. Луначарского, становится законченной. В сов. критике особое значение приобретает партийная направленность критич. выступлений, основательность марксистско-ленинской подготовки критика. Доказательная и убедительная Л. к. получает возможность влиять на ход развития лит-ры, течение лит. процесса в целом, последовательно поддерживая одни и отвергая другие тенденции. В свою очередь, критик не может не испытывать известного давления худож. материала, к-рый служит почвой для его наблюдений и выводов. Следовательно, критик не только «учит» литературу, но и учится у нее. Чуткость к новому в иск-ве — необходимая черта Л. к., гарантирующая ей внимание читателей и авторитет среди писателей. Субъективизм и догматизм — две наиболее распространенные болезни критич. жанра. Критике, основанной на научных приемах объективного исследования и живом обществ. интересе, противостоят, с одной стороны, критика импрессионистическая, субъективная, эссеистская, с другой стороны — критика нормативная, догматическая. Обе эти разновидности критики менее всего ориентируются на читателя и пренебрегают своими обязанностями перед писателем. Импрессионист. критика, полагая главную свою цель в сохранении свежего, непосредственного восприятия произв. иск-ва, считает себя свободной от концепций, целостного взгляда на вещи, осознанной точки зрения. Своевольно группируя отд. наблюдения, такой критик принимает в расчет как бы только одного читателя — самого себя, собственные эмоции. Импрессионистич. критике нередко сопутствуют изящество слога, произвольные ассоциации, парадоксальная манера изложения. Нормативная, догматич. критика, не доверяя непосредственным читательским впечатлениям, даже игнорируя их, исходит из предвзятых, априорных суждений "Задачи лит. теории и критики" Рюриков Б. С.
если Вам интересно мнение критиков, то выкладывайте, Яблочко, свои "произведения" им на почту или на их ресурс (не знаю, существует ли такой). А это общественный сайтег и затыкать рот здесь никому не надо.
