Вейдер отступил на шаг, и между ним и R-052 мгновенно опустился силовой экран.
Впрочем, Вейдер даже не заметил этого.
- Уходи, - произнес он, и его губы презрительно изогнулись. - Убирайся.
R - 052 гордо вздернула голову. Слезы, застлавшие было ее глаза, моментально высохли, и ее страдающие живые глаза вмиг превратились в хрустальные, ничего не выражающие.
Ее неожиданное признание выбило его из колеи. Сорвав с нее маску безмятежности и сдержанности, оно на некоторое время сделало ее просто женщиной - испуганной, растерянной, глядящей с надеждой глазами, полными слез и отчаянья, на того, кто втайне был ей дорог, и кто смотрел на нее, как на врага.
Но его злые слова словно отрезвили ее, и привычное выражение бесстрастного покоя вернулось на ее лицо. Она упрямо сжала губы, и ноздри ее затрепетали от едва сдерживаемого гнева. 
- Уходи, - повторил ситх, повернувшись к ней спиной. 
Для него эта ситуация была странной и необычной, и он просто не нашел, что ответить. Чтобы она не заметила его замешательства, он отвернулся от нее, чтобы даже тень его не была замечена ею. 
В его жизни никогда не было иной женщины, кроме Падме. 
Несомненно, когда он был Энакином Скайуокером, он привлекал внимание многих из них, но сам он их не видел. Не замечал он ни взглядов, ни улыбок, ни всего того, чем женщины обычно привлекают внимание мужчин. Кто знает, сколько разбитых сердец и надежд оставил за собой синеглазый юный джедай?
В его жизни никогда не было ни тайных встреч, ни свиданий, ни любовных писем, ни уж тем более - чьих-то признаний. 
С Падме вышло все по-другому.
Он сам добивался ее; сам признавался в своей любви; и Падме была для него первой и единственной. 
Возможно, были еще женщины, которым он нравился, и которые хотели бы смотреть в его синие глаза вечно, но для него они не существовали; или он считал, что их чувства не имеют права стоить так же дорого, как любовь его Падме. 
Потому признание офицера в его душе подняло целую бурю эмоций... но ни одной положительной среди них не было. 
Вейдер ощутил непонятную гадливость, как будто кто-то грязными руками прикоснулся к самому светлому и святому его воспоминанию, и оставил на нем липкие грязные отпечатки.
Странное влечение молодой женщины к себе он оценил как глупую блажь юной и романтичной девочки, начитавшейся старинных романов о любви. Какая пошлость!
На что она рассчитывала? На то, что ее подопечный, плененный ее благородством и красотой, ответит на ее чувства?! И что ждет их дальше в ее романе? Полгода любви? Побег с любимым, вечные скитания, странствия, спасения от настигающих их сил Альянса?
Вейдера даже передернуло от омерзения. 
Героем таких пошлых желаний он еще никогда не был!
Но, впрочем, одно приятное чувство в душе Вейдера это признание все же породило.
Эти пылкие слова из уст безупречной и холодной R - 052 затронули тщеславие Вейдера. 
Самый безупречный офицер, преданный делу Альянса, влюблен в Вейдера - это ли не парадокс?! Наверное, можно было бы расхохотаться, напомнить R - 052 тревожного Акбара, который настаивал на опасности Вейдера, но... 
- На что ты рассчитывала, говоря мне эту чушь? - произнес он, не оборачиваясь к ней. Вейдер не хотел видеть офицера; ему было невыносимо противно. - Чего ты хотела добиться, сказав это? Если ты рассчитывала, - Вейдер запнулся, не зная, как озвучить то, чего, по его мнению, хотела R - 052, - рассчитывала обратить на себя мое внимание, то напрасно. Мне не нужны твои чувства. Ты сама не нужна мне. Ты мне противна, и я с большим удовольствием вырвал бы тебе сердце, чем принял бы твою любовь. Зачем вообще ты это сказала?
- Вы хотели знать, - резко ответила R - 052, и Вейдер услышал в ее голосе нотки злости. - И я ответила. Если бы вы не спросили, я бы не сказала об этом никогда. Я никогда и ни на что не рассчитывала в отношении вас!
- Никогда? - Вейдер обернулся; его глаза, презрительно прищурившись, смотрели на нее, тонкие ноздри гневно трепетали. - Никогда - это слишком долго! И как давно это продолжается?
Он не смог произнести "как давно ты любишь меня". Это слово жгло ему язык, застревало в горле. Он не мог его произнести!
R - 052 гордо вздернула голову; ее глаза были полны гнева и смешного негодования. 
- Мои чувства, - отчеканила она, - касаются только меня! Это не ваше дело!
- Свой характер нужно было показывать раньше, - злобно огрызнулся Вейдер. Он обернулся , и R - 052 съежилась под взглядом его яростных глаз. - Тогда, когда мне искали конвоира! Если бы ты ни на что не рассчитывала, ты бы не вызвалась лететь со мной сама, а предпочла бы отказаться, как и прочие.
R - 052 мучительно кусала губы, ее лицо пылало пунцовым румянцем от стыда.
- Вы можете думать обо мне все, что вам будет угодно,- отчеканила она. - Но мои чувства к вам не были решающим фактором при моем решении сопровождать вас. Я солдат, и я не могла ослушаться приказа. 
- Можешь не лгать мне! - рявкнул Вейдер, сжимая кулаки, и от напряжения Силы снова заискрились панели. - Я тебя насквозь вижу! Убирайся! 
*****************************
Весь день Вейдера лихорадило, и он чувствовал, как только что обретенная им сила утекает, как вода сквозь пальцы. Признание R - 052 взволновало его, и он не находил себе места. 
Чтобы скрыться от чужих глаз, он закрылся в одной из камер медитации и завалился там на кресло, закрыв лицо рукой. 
Нет, Вейдер не думал о влюбленной в него девочке, и ни единой минуты он не размышлял о ее любви к нему.
Но ее живое и горячее чувство вдруг напомнило Вейдеру о Падме, и он потерял покой. 
В его жизни не было и дня, когда бы он не думал о ней, и обычно его мысли были наполнены горечью, стыдом и раскаянием. Так или иначе, а Палпатин не солгал ему, сказав, что Падме убил именно он, Вейдер. Пусть не своей силой, удушив ее, так своим выбором, перейдя на темную сторону и тем разбив ее сердце.
Она часто являлась к нему в его воспоминаниях, плачущая, отчаявшаяся, отступающая от него - там, на Мустафаре. 
И ему становилось невыносимо стыдно за свое давнее бахвальство и за то, что он тогда поднял руку на свою любимую женщину. 
Признание R - 052 заставило взглянуть на эту сцену, терзающую его все эти годы, по-другому.
Откинувшись на спинку кресла в своей камере медитации, мучительно потирая лоб и слушая, как гудят новые силовые поля, которыми укрывают его отсек, чтобы он больше не смог добраться до R - 052. Глупые предосторожности! Что значит жизнь, если есть страсть? Если он захочет убить ее, сжав ее горло механическими пальцами, он сделает это, пусть даже для этого ему придется сломать все силовые поля, растратить всю свою силу и взорвать в конечном итоге "Небесную крепость". 
В его памяти снова и снова вставал горящий Мустафар, и слезы на щеках юной Падме, которую Оби-Ван выставил вперед, словно наживку, на которую Энакин не мог не клюнуть. 
Он снова и снова видел себя, молодого, полного сил мальчишку. 
В те годы говорили, что он красив. Ореол Избранного витал над ним, и Падме говорила, что любит его. 
Однако же, тогда, на Мустафаре, она смотрела на него с ужасом, и потеря демократии для нее была ужаснее, чем потеря его, близкого человека.
Она сделала шаг назад, не в силах поверить, что он погубил ее демократию, эту несуществующую игрушку. Она отреклась от него. Для нее он умер еще тогда, когда Оби-Ван даже еще не ступил на горячую землю Мустафара.
Вейдер глянул на свое отражение в медицинском зеркале; зеркало зрительно увеличивало отражение, и все изъяны его лица были гипертрофированы, и уродливо подчеркнуты.
В зеркале он увидел бледное лицо, обезображенное шрамом. Под сурово сдвинутыми бровями горели яростные глаза, нахмуренный лоб изборожден морщинами, губы жестоко изогнуты. Да уж, не красавец, что и говорить.
И, к тому же, враг.
Любой из членов Совета отдал бы приказ убить его, и любой из солдат Альянса исполнил бы этот приказ, будь у него такая возможность, конечно.
А R-052? Интересно, смогла бы она убить его, если б ей приказали?
Любовь Падме к Республике пересилила ее любовь к Энакину. Интересно, что сильнее – любовь R-052 к Вейдеру или ее верность Альянсу, которому она присягала и так преданно служит?
Но, несмотря ни на что, женщина все же сделала ему шаг навстречу.
***************************
После попытки Вейдера продавить силовые поля охрана отсека, где он содержался, усилилась. Разумеется, это обстоятельство не могло укрыться от его внимания; теперь силовых полей было столько, что, продавив их, Вейдер точно взорвал бы "Небесную крепость".
"Словно лягушка под железной крышкой" - усмехнулся про себя Вейдер, обнаружив изменения. 
Силовые поля гудели постоянно, раздражая ситха, и ему снова пришлось вернуться в свою камеру медитации. Закрывшись там, Вейдер не слышал монотонный гул и был отделен от команды еще больше.
Но в этом был и своеобразный плюс - он был не виден своим тюремщикам.
Однако теперь он оказался в почти полной изоляции. 
R-052 теперь не интересовалась его пожеланиями – все равно на все свои предложения она получала отказ, - и завтрак ему приносили, пока он находился в камере медитации.
Тележку с едой оставляли в двух отсеках безопасности от его каюты. В свои апартаменты он закатывал тележку сам. 
И алкоголя ему больше не предлагали.
Поначалу он испытывал мрачное удовлетворение от того, что избавился от общества R-052. Ее подчеркнутая вежливость и предупредительность теперь казались ему неискренними. Вейдер думал, что таким образом R-052 пытается завоевать его расположение, и от этой мысли она становилась ему еще противнее. 
Люди были с ним вежливы, это правда, притом большую часть его жизни. Но это оттого, что они просто боялись его и хотели выслужиться перед ним, что, впрочем было одним и тем же. И R-052 ничем не лучше их всех. Только у нее немного иная цель, гхм...
К его презрению к R-052 добавилась и толика свежей ненависти. 
Своими словами она разбередила его давнюю рану, напомнив о Падме, Мустафаре и о том, что любимая женщина отреклась от него... черт! От этой мысли Вейдер зверел, и его механические кулаки сжимались от ярости. 
Что злило его больше, отречение Падме, или же то, что R-052 смогла посеять эту мысль в его голове, Вейдер не знал.
И эти два шага - от него и к нему, - не давали ему покоя, и мучили его больше прежних болезней. 
Он метался по камере; он то застывал в своем кресле, откинувшись на его спинку, то раскачивался в нем, и мысли о Падме терзали его.
И была еще одна мысль, скользкая и острая, от которой ему было никак не избавиться; он гнал ее, он не желал, чтобы она появлялась даже на краешке его сознания. Но она снова и снова вползала в его измученный мозг, и ранила его больше всего. 
А ведь Падме могла не отступать тогда..?
Она могла пойти с ним. 
Она могла помочь ему, когда Оби-Ван бросил его умирать.
Он вспомнил свой ужас, когда понял, что потерял руки и ноги, и обезображен пламенем. Тогда он подумал, что, такой уродливый, он не будет нужен никому. 
А ведь Падме могла не отрекаться от него и такого...
Могла... 
Как бы то ни было, R-052 не имела права оскорблять память Падме. Она не имела права говорить те же слова, которые когда-то шептала ему Падме!
Мой душистый Лотос, я виноват перед тобой, я очень виноват перед тобой... и мне ли сейчас разбираться, почему ты сделала шаг назад, и мне ли сейчас винить тебя в том, что ты его сделала..?
И, найдя успокаивающий его ответ на мучительный вопрос, Вейдер утихал, переставал скрежетать с ненавистью зубами, и в его глазах исчезало страдание, уступая место сосредоточенности. 
R-052 влюблена в него. Это можно использовать с пользой для себя. Нужно только придумать как. 
*********************************
"Небесная крепость" прибыла на место. Вейдер видел в темноте космоса планету, подернутую голубоватой дымкой. R-052 отстояла его право на относительную свободу - это означало, что на каторжную планету его не спустят.
"Небесная крепость" просто будет находиться на орбите планеты. 
И все необходимое будут доставлять оттуда. 
И сменится персонал, как только "Небесная крепость" встанет на дрейф.
Щуря желтые глаза, Вейдер рассматривал планету в иллюминаторе и думал о чем-то. Меж его бровей залегла складка, на губах застыла недобрая улыбка.
R-052 непременно спустится на планету и отчитается о путешествии. Плюс проинструктирует членов новой команды. 
Команду меняли из соображений безопасности.
Во-первых, никто особо не горел желанием оставаться на одном корабле с Вейдером, а значит, команда могла взбунтоваться. 
У любого другого офицера это бы так и было - и тогда, уничтожив корабль вместе с пленником, солдаты решили бы огромную проблему Альянса, к радости Акбара... но только не у R-052.
Вторая причина, по которой было решено команду как можно чаще - это прямо противоположная причина. Альянс опасался, что среди солдат может оказаться шпион, или сочувствующий Вейдеру. 
И, опять-таки, R-052 была вне подозрений. 
Какая ирония!
Несмотря ни на что, R-052 больше не проявляла никаких знаков внимания, и даже не появлялась перед Вейдером. Он даже пожалел о своей необдуманной резкости; но что сделано, то сделано. И он точно знал, на какую удочку ловить эту рыбку.
К следующему завтраку он поджидал R-052 у дверей камеры. Увидев его темную фигуру, она, как показалось Вейдеру, даже немного растерялась, и чуть замедлила шаг, отчего вода, налитая в блестящий бокал, расплескалась на скатерть. 
Ситх стоял, скрестив на груди руки, расставив ноги, и исподлобья глядя на офицера. 
- Мне нужны инструменты, - произнес он вместо приветствия. - Мне нужно отрегулировать кресло в камере для медитации. Мои протезы слишком тяжелы, мне трудно спать. 
- Вам не положено давать инструменты, - ответила R-052, даже бровью не поведя. Какое самообладание! Она держится так, словно ничего не было! Стойкий оловянный солдатик. Когда-то Вейдер читал такую сказку, и R-052 была для него таким солдатиком - невзрачным, сереньким и плоским, мелкой игрушкой, больше похожей на мусор. Говорят, они больно ранят ногу, если нечаянно наступить на него, и не гнутся. Их можно только сломать...
- В Альянсе вошли в моду пытки? - произнес Вейдер, подняв рукав своей одежды и, отстегнув кнопку перчатки, оттянул ее, демонстрируя руку. Место, где протез крепился к живым тканям, покраснело и кровило. 
- Хорошо; я пришлю к вам человека...
- Кто-то еще набрался достаточно храбрости, чтобы войти в мою камеру? Или ты сама сможешь подкрутить пару нужных болтов?
R-052 с досадой прикусила губу. Да и в самом деле, что Вейдер может сделать при помощи простейших инструментов? 
- Хорошо, я распоряжусь, - сухо ответила она.
Разумеется, инструменты Вейдеру были нужны вовсе не ради того, чтобы крутить гайки. Это он мог проделать и руками, но мысль об этом не пришла R-052 в голову.
Да и кресло он отрегулировал, придав ему полугоризонтальное положение, уже давно. 
В своей камере медитации, им самим сконструированной, он мог найти все для того, чтобы сконструировать маленькое подслушивающее устройство. 
Вейдеру очень хотелось узнать, что конкретно замышляет Альянс по отношению к нему. R-052 не могла не спросить, и ей не могли не ответить. Но вряд ли R-052 согласится озвучить ему все планы Совета.
Или она может неверно истолковать их. 
Вейдеру нужны были сухие факты. Значит, он должен был слышать это сам. Значит, нужен был передатчик.
Это была не проблема; проблема была в том, как подсунуть его R-052.
Как заставить ее взять шпионское устройство, да так, чтобы она не заметила его, и взяла? 
Вейдер долго размышлял над этим.
Первой его версией было сделать некое незамысловатое украшение - снова всплыла в памяти Падме, и Вейдер заскрипел зубами, корчась от ставшей ежедневной теперь муки, - и оставить его на столике с приборами. 
Влюбленная девушка возьмет его. Хотя бы потому что оно принадлежало ее любимому, думал Вейдер.
И тут же ругал самого себя - ну, что за бред! Перед глазами его вставала R-052, серый оловянный солдатик. Нельзя недооценивать противника. Нельзя. 
Увидев незнакомую вещь, она тотчас спросит у Вейдера, не потерял ли он чего. Естественно, он не сможет сказать, что это не его - что за чушь! И тогда как объяснить что он хочет, чтобы R-052 взяла ее себе? Подарок? Да что за бред!
Конструируя крохотный передатчик, Вейдер все размышлял и размышлял, какую же вещь отдать R-052, чтобы она взяла ее без вопросов, да еще и носила всюду с собой...
Защита усиливалась - теперь ее гудение было просто невыносимым, и Вейдер просто не выходил из камеры медитации. Это означало лишь то что "Небесную крепость" покинет практически весь экипаж, кроме дежурного, и Вейдер будет на корабле один. И тогда, если он все же попытается вырваться, корабль просто взорвется... Интересно было бы взглянуть в глаза тому, кто остается дежурить с Вейдером в эту ночь.
Это был верный знак к тому, что путешествие закончено.
В один из дней, так же, как и в прошлый раз, Вейдер встретил R-052, когда она везла ему завтрак. 
Так же, как и в прошлый раз, он безмолвно стоял скрестив на груди руки. 
Ящик с инструментами стоял перед ним. Поверх него лежала одна из перчаток ситха, закрывающая прежде его руку (он прятал протез от взгляда R-052, прикрыв его другой рукой).
- Мне нужна новая перчатка, - произнес он. - Я испортил эту. Изорвал, чиня кресло. 
- Хорошо, - R-052 наклонилась и подняла перчатку. Страшная рука Вейдера, словно расслабив пальцы, была в ее руке. 
R-052 смотрела на потертую кожу перчатки, на сгибы на пальцах, а Вейдер смотрел на R-052, и понимал, что он не ошибся с выбором. 
*******************************
Перчатка Вейдера лежала у R-052 на коленях. Иногда она гладила старую кожу, иногда ее тонкие пальцы сплетались с кожаными пальцами перчатки. 
Ей казалось, что какая-то часть Вейдера сейчас рядом с ней. Интересно, удастся ли ей оставить эту перчатку у себя? Или ее заберут?
Прием у начальника тюрьмы был великолепный. Тут, в отдаленной точке Галактики, да еще и на планете, которая сама по себя была место страдания и неволи, развлечений было не так уж много,и потому "Небесную крепость" встречали с большим интересом. 
Начальник тюрьмы встретил R-052 и ее команду, завершающую свою вахту,с радушием. Специально к их прилету он созвал гостей, и устроил что-то вроде светской вечеринки. Всем служащим не терпелось услышать о том, каков Вейдер. 
Гости были разодеты в шикарные вечерние туалеты, и R-052 в своей серой форме чувствовала себя немного неловко среди дам с красивыми прическами, в драгоценностях.
Впрочем, сказала она себе, сейчас она на службе. Нет ничего дурного в том, что она сейчас одета как солдат. Своим мундиром следует гордиться. 
Гостей рассадили за длинный стол, и R-052 оказалась как можно ближе к начальнику тюрьмы - он жаждал услышать подробности их путешествия. 
На его нетерпеливый вопрос R-052 лишь пожала плечами. 
- Что я могу рассказать вам, господа? Лорд Вейдер таков, каким вы знаете его из рассказов. Он силен и страшен. Это самый страшный и достойный противник, которого я только видела. 
- А это правда,- прощебетала какая-то дама, сидящая по левую руку от R-052, - что он пытался вас убить?
Гости разразились испуганными охами, переглядываясь. Ах, вот как. Слухи уже распространились. Это плохо.
R-052 крепче сжала перчатку, словно прося у нее поддержки, и лишь покачала головой.
- Нет, разумеется. Если бы он попытался это сделать, он непременно убил бы меня. У лорда Вейдера случаются вспышки гнева, но он здравомыслящий и дисциплинированный человек, - R-052 покопалась в своем походном ранце, висящем на спинке стула, и выложила на стол плоский прозрачный тубус. - Адмирал Акбар, опасаясь за мою безопасность, дал мне это.
- Ошейник! Силовой ошейник! - послышались возгласы за столом. R-052 кивнула головой.
- Именно. И, как видите, я его не использовала. Не было причин.
Начальник тюрьмы, как ядовитую тварь, осторожно потрогал тубус и убрал руки под стол.
- Невероятно, - прошептал он. - Акбар был уверен, что вы использовали его! Вы ослушались приказа?
R-052 покачала головой:
- Это был не приказ. Это было пожелание, что ли, и я сочла неуместным надевать на свободного человека ошейник. Я защищаю интересы лорда Вейдера, и интересы Альянса одновременно. Лорд Вейдер не осужденный; а значит, он не может подвергаться стандартным наказаниям и ограничениям, как преступники. Я знаю, многие из вас не одобряют моего поведения. Но поверьте мне, я сделала бы это же самое для любого из вас, окажись вы в такой двусмысленной ситуации.
- Кстати, о любом из нас, - начальник тюрьмы хитро прищурился. - Злые языки поговаривают, что для вас Вейдер не просто один из подопечных. Это так?
R-052 сжала пальцы перчатки так, что ее костяшки побелели. 
- Это так, - твердо ответила она, и по залу пронеслось очередное "ах!" - Я глубоко уважаю лорда Вейдера как врага, и он чрезвычайно интересен мне, как человек. 
- Говорят, он очень интересный мужчина, - выкрикнула какая-то дама из-за дальнего конца стола. 
- Он высок и хорошо сложен, - ответила R-052, яростно терзая перчатку, хотя лицо ее оставалось бесстрастным. Кажется, это называется - ревность. - Кроме того, у него очень мужественное лицо. Лорд Вейдер очень харизматичен. Можно даже сказать, что он красив. 
- А вы смогли бы убить его? - послышался еще вопрос.
Брови R-052 удивленно взлетели вверх. 
- Мне казалось, вопрос о казни не стоял, - ответила она. - Но если б и встал, то нет, не смогла бы. Я не палач. Я солдат.
- Даже после всего того, что он сделал?
- А что слышно о его дальнейшей судьбе? 
Начальник тюрьмы пригубил свой бокал и рассеянно пожал плечами. 
- Ничего; мне кажется, рассмотрение его дела вообще отложится на неопределенный срок. Совет рад, что избавился от него. Так что вы тут надолго, судя по всему - в голосе начальника послышались нотки сочувствия. 
- Ничего, - ответила R-052. - Это мой долг.
Начальник тюрьмы снова пожал плечами. Глаза его сделались стеклянными и безразличными.
- Кажется, вы говорили о какой-то просьбе лорда Вейдера, - напомнил он. 
- Да, - R-052 с сожалением выложила на стол перчатку Вейдера. - Лорд повредил свою перчатку. Ему нужна замена. 
Начальник тюрьмы протянул руку и небрежно взял вещь Вейдера. R-052 проводила перчатку взглядом; ей ужасно хотелось выхватить ее и вернуть себе, чтобы эти вялые пальцы не тискали вещь, когда-то одевающую железные пальцы лорда ситхов, чтобы эти стеклянные глаза не рассматривали согнутые кожаные пальцы.
- Сделать новую перчатку не составит труда, - ответил начальник тюрьмы.- Конечно, мы выполним вашу просьбу... а это что такое?!
Его острый тонкий палец колупнул кнопку, которая притягивала перчатку к руке, скрывая место соединения живых тканей с протезом, и на скатерть вывалился крохотный передатчик. 
R-052 почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
В ушах ее стоял яростный и злорадный хохот Вейдера. 
Передатчик!
Вот зачем было это все!
Он просто хотел послушать чужие разговоры!
И использовал ее как шпиона.
Какой стыд...
И как хорошо, что за столом велись исключительно светские разговоры, пустая болтовня!
- Судя по всему, это передатчик, - спокойно произнесла она, совершенно не слыша своего голоса. - Я о нем и не знала. Еще один подарок Акбара ради моей безопасности.
*********************************
Вейдер принял душ и, обернув бедра полотенцем, развалился на своем кресле. 
Настроение у него было преотличным.
Мало того, что он почти избавился от искусственной кожи, так еще и подслушанный 
разговор за столом начальника тюрьмы позабавил его. 
Он слышал то, на что R-052, вероятно, и не обратила бы внимания. 
Переговоры, шепотки чиновников и служак о том, как бы избавиться от Вейдера, и о том, что Люк стоит за него стеной - как приятно!
Отмеренный ему Альянсом срок растянулся больше, чем на полгода - вот что он понял из этого разговора. Члены Совета погрязли в своих делах, требующих его непосредственного вмешательства, и суд отодвигался на неопределенный срок. 
А это означало, что его и дальше будет опекать R-052, которой можно вертеть так, как ему заблагорассудится. 
Вейдер прикрыл глаза и усмехнулся. 
Не надела на него ошейник, надо же...
Какое глупое благородство! Непростительна глупость! Ошейник избавил бы ее от многих неудобств - и от колких вопросов за столом в том числе. 
Но она мгновенно забывает о том, что они враги, и оба солдаты враждующих армий, когда смотрит на него. 
Когда она смотрит на него, она ведет себя как женщина. У нее краснеют щеки, и губы делаются такими нежными будто она поцеловала рассвет.
Вейдер подскочил, и сжал голову руками, словно хотел выдавить из нее это и мысли, это видение - полураскрытые нежные губы и персиково-нежную щеку...
Нет, нет, не думать о ней! 
В его мыслях всегда была только одна женщина - Падме. Прекрасная Падме, нежная Падме, юная Падме.
И вдруг странный оловянный солдатик встал рядом с ней, и Вейдер с изумлением обнаружил, что Падме - не единственная женщина.
Да будь ты проклята, R-052. Попадись ты мне в руки, и тебе несдобровать.
Я уничтожу тебя, как все, что мешало мне жить. И пусть будет так.
Вейдер еще думал о чем-то, но от размышлений его отвлекли шаги по коридору. 
Каблуки идущего грохотали, как будто тот шел по каменной пещере, и эхо отдавалось от сводов. 
Вейдер приоткрыл один глаз и глянул на посетителя - того хорошо было видно меж чуть разведенными зубцами камеры медитации. 
Это была R-052.
Лицо ее пылало от ярости, которую она, вероятно, давно сдерживала. Она яростно кусала губы, и ее руки стискивали то, что она принесла Вейдеру - новую перчатку. 
- Чем обязан? - сухо спросил Вейдер, приподнимаясь на локте на своем ложе. R-052, яростно чиркнув своей карточкой, убрала силовые поля и шагнула в его камеру медитации.
- Как вы посмели! - выдохнула она и кинула перчатку Вейдеру на грудь. Глаза ее горели гневом; так же медленно он натянул перчатку, закрепил ее на руке и пошевелил пальцами, опробовав ее.
- Посмел что? - переспросил он. 
Как забавно; ворвалась в его отсек, оставив поднятыми силовые поля...
- На корабле никого нет! - рявкнула она, яростно сверкая глазами. - Я сменила вахтенного солдата! И если вы пожелаете сию секунду уничтожить корабль - что ж, я готова! После того позора, что я пережила, мне ничто не страшно! Сделать меня своим шпионом! Как низко!
Вейдер лишь покривил губы, рассматривая свою новую перчатку. Отличная работа.
- Позор, - повторил он. - Что вы знаете о позоре, крохотное вы существо. 
R-052 вспыхнула багровым румянцем и гордо вздернула голову. 
- Я солдат, - рявкнула она, - и для меня нет большего позора, чем предать Альянс, которому я служу!
- А я сейчас говорю не об офицере и не о солдате, - прошипел Вейдер злобно. – Мне нужна женщина, чтобы побеседовать с нею о позоре! 
R-052 осеклась и отступила назад. Внезапно она поняла, что заперта с Вейдером наедине - и на корабле нет никого, кто б мог ей помочь. 
Ее ярость привела ее на край гибели - это она читала в страшных глазах приближающегося к ней Вейдера. 
Ее руки ощупывали стену за ее спиной, словно старались найти щелку меж плотно пригнанных друг к другу панелей, или дверь, чтобы спастись, убежать, а ее  глаза, огромные черные провалы, смотрели на приближающегося ситха. 
- Нет, - выдохнула она. – Нет! Вы не посмеете.
Она старалась придать своему голосу твердость, но у нее не получилось. Ее смешным «нет» Вейдера было не остановить.
- Да, - ответил он, усмехаясь, протягивая к ней руку. – Да!
R-052 почувствовала, как невидимая сила стиснула ее так, что трудно стало дышать, подхватила и подняла в воздух. 
- Нет! – выкрикнула она, извиваясь, стараясь освободиться из невидимых рук, стискивающих ее тело.
От рывка его силы на женщине лопнула одежда, Вейдер извлек ее, словно орешек из защитной скорлупы. 
Все еще стараясь освободиться от его невидимой хватки, она почувствовала, как стремительно опускается вниз, и ощутила спиной холодную поверхность кожаного кресла Вейдера. 
Тут же ситх наклонился над нею; одной рукой ситх оперся о спинку кресла - скосив глаза, женщина увидела, как механические пальцы ситха, затянутые в черную перчатку, сжали спинку кресла рядом с ее головой, - а вторую руку положил на ее обнаженную грудь.
- Ты же говорила, что любишь меня, - жестоко произнес он, внимательно разглядывая ее лицо, на котором были написаны страх, стыд и отчаяние. Казалось, ему доставляет удовольствие унижать эту женщину, и он чуть сжал пальцы на ее груди; но этого было достаточно, чтобы она вскрикнула от боли и заплакала. – Почему же тогда нет?
Его рука лежащая на спинке кресла, так сильно сжалась, что кожа на кресле жалобно заскрипела, а жалобные всхлипы женщины перешли в сдавленные рыдания. Ей было страшно, и это только позабавило его.
- Почему же ты не обнимешь своего любимого? – проговорил он, и его рука опустилась с ее груди ниже, и легла на ее вздрагивающий от рыданий животик. R-052 униженно плакала, а ситх не торопил событий. Он смотрел на нее, словно хотел запомнить каждую черточку ее страдающего лица, и на губах его блуждала жестокая улыбка. 
Наверное, Вейдер хотел сделать ей больно, и взять ее грубо, быстро, жестоко, растерзать ее, чтобы у нее не оставалось ни каких сомнений на его счет, и на счет того, каков он.
Так все и должно было быть. Именно так. 
Но когда он перевел свой взгляд на ее трепещущее тело, юное, нежное, чуть подрагивающее под его рукой, какое-то затмение нашло на него. 
Когда он прикасался к женщине в последний раз? Когда в последний раз в его душе вместо всесжигающей, всепожирающей злобы была нежность? Очень, очень давно. И эта женщина, с которой он был нежен, была Падме. Когда-то давно, она так же лежала, обнаженная, перед ним, положив под голову руку, и с улыбкой смотрела на него.
Закрыв глаза, он вдохнул аромат, исходящий от ее волос, и понял, что тот ему знаком. 
Нарочно, или сама того не подозревая, R-052 пользовалась теми же духами, что и Падме.
Вейдер зажмурился, удерживая призрак воспоминания, который навеял ему аромат духов, и ему на миг даже послышался шелест штор на раскрытом окне, как тогда, на Корусанте.
Его рука снова коснулась ее вздрагивающей груди, и ему почудился ночной свет прекрасного Корусанта, играющий бликами на коже Падме, и ее тонкая рука, разглаживающая блестящую ткань шелковой простыни.
«Иди сюда, Энакин».
Ситх медленно провел рукой по коже вздрагивающей женщины, едва касаясь ее самыми кончиками пальцев, от груди до живота, и ему послышался смех Падме.
Воспоминание было так сильно и ярко, что он почти поверил в него. Он смотрел на R-052 и не видел ее. 
Перед глазами стояла Падме.
«Иди сюда!»
Он положил ладони на ее колени, и осторожно развел их. От этого нежного прикосновения она вдруг затихла, затаив дыхание, и рука Вейдера ласково провела по ее щеке и отвела от ее лица волосы.
Его рука снова легла на живот женщины, в самый его низ, и его пальцы скользнули меж ее ног, заставив ее ахнуть, выгнув спину. 
Вейдер опустился на женщину всем своим телом, и его прикосновения были осторожными и вкрадчивыми. Он вошел в нее осторожно, и она почувствовала, как исчезает сдавливающая невидимая сила, отпуская ее руки. Он начал двигаться – осторожно, медленно, и одна ее рука цапнула ноготками его напряженную спину.
Тогда, давно, на Корусанте, он тоже был нежен и осторожен. Он помнил, что у него механическая рука, и боялся нечаянно причинить боль Падме.
Вейдер опустил голову, почти уткнув лицо в шею женщины; запах, исходящий от ее волос и кожи, сводил его с ума, и он изо всех сил старался забыть, что под его ласкающей рукой не темные кудрявые локоны Падме, а гладкие светлые пряди R-052. 
Открывая глаза, он видел запрокинутое лицо R-052 с закрытыми глазами и полураскрытыми губами; закрывая глаза, он снова возвращался в ту ночь на Корусанте, и слышал стоны Падме. 
R-052 ладонью зажала себе рот, и, двигаясь все быстрее, Вейдер слышал только ее прерывистое дыхание. Нет, все было не так! Он убрал руку от ее лица, и сжал ее сопротивляющуюся кисть, чтобы она не вернула ее обратно. Просунув руку под ее выгнувшуюся поясницу, он еще сильнее вжался в ее тело, заставив ее громко и совершенно развратно застонать. R-052 извивалась под ним, ее руки обхватили его влажную спину, блестящую бусинками пота, и ноготки чертили на его коже красные полосы. Он сжал ее бедра и заставил ее скрестить ноги у него на талии. После этого от его движений ее стоны перешли почти в крики, и ее ногти терзали обивку кресла. 
Она мучительно кусала губы, задыхаясь от его ласк, и его рука то и дело отводила растрепавшиеся спутанные волосы от ее раскрасневшегося лица.
Острое, обжигающее наслаждение, разрастаясь, накрыло его с головой, его движения стали сильными, пожалуй, даже грубыми.
От этого тело женщины под ним выгнулось, сделавшись внезапно таким сильным, что приподняло даже его огромное тело, и невероятно широко раскрыв глаза, R-052 выдохнула: 
- Да! Да!
Потом некоторое время они лежали, отдыхая. Ее тело содрогалось от бешеных ударов сердца, и он чувствовал своей рукой, лежащей на ее животе, каждый удар ее пульса. Прижавшись губами к влажным волосам над ее ушком, он вдыхал знакомый аромат и целовал, прощаясь с посетившим его воспоминанием.