Вейдер с удовольствием бы не пошел на этот прием, который устраивал этот дурак-Орландо. 
Праздник в честь прибытия Вейдера. Интересно, в своем ли уме человек, который празднует подобные вещи?
Вейдер оделся в одежды, обычные для ситхов, из темных тканей. Туника из темно-коричневого материала, черный табард, перепоясался широким черным кожаным поясом и поверх всего этого надел свободно облегающую черную мантию. 
Оглядев свои сапоги, решил, что не станет менять их, и пойдет в своих обычных, внедорожных. Мало ли… 
Нет, с точки зрения светского этикета, Орландо был, конечно, прав. 
С Вейдера никто не снимал его звания главнокомандующего имперскими войсками, и Орландо всего лишь лишний раз подчеркивает свое уважение к нему. Политика в чистом виде, и нервные заигрывания Альянса, только и всего. 
Явись Вейдер на переговоры с силами Альянса ранее, в своем статусе главнокомандующего, в сопровождении штурмовиков, как посол Империи, скорее всего, для него устроили бы нечто подобное. Пригласили бы кучу разряженных гостей, выставив их между членами Совета и Вейдером, как живой щит, и среди них шныряли бы соглядатаи и шпионы.
И этот прием не будет исключением. И, скорее всего, именно в этой праздничной толпе будет тот, ради встречи с Вейдером Орландо и устраивает всю эту праздничную возню. Не станет же важный посол являть открыто, чтобы все потом обсуждали его визит. Интересно, кто? Интересно, с какой стороны? Имперец? Сторонник Альянса?
На своей земле Орландо с легкостью мог организовать любую из этих встреч, и даже две сразу, и разогнать встречающихся к черту добрыми шлепками своих сил.
Риггель полон солдат, профессиональных бойцов. Вейдер видел и боевые корабли – в случае заварушки Орландо мог дать отпор кому угодно, и серьезно потрепать противника. 
Так что не такой уж он дурак, этот прохвост с цепким взглядом. 
Вейдер, приведя себя в порядок, подошел к окну. В зимнем городе ночь наступила быстро, небо стремительно потемнело, и Вейдер теперь, скрестив руки на груди, смотрел на сияющий ночными огнями Риггель.
Как похож он на Корусант.
Они с Падме тоже иногда посещали светские вечеринки тогда, давно.
Всегда было много людей, света. Падме, красивая, таинственная, в изысканном туалете, кокетничая с кем-нибудь, улыбалась, а потом искала его глазами в толпе, и он ей улыбался в ответ, грозил пальцем, а сердце сладко сжимала ревность.
Сладко – потому, что Падме была его, и он знал, что потом они вернутся домой, и в свете ночного города она будет улыбаться только ему. И принадлежать ему. 
Сегодня будет все так же, с той лишь разницей, что не будет Падме.
Будут улыбки, начищенные до блеска бокалы, разговоры, наряды, интриги, политические перетягивания одеяла, но не будет Падме. 
И за окнами, застилая огни Риггеля, идет снег. 
- Лорд Вейдер, - как вошла Ева, он не слышал, и потому обернулся и с удивлением уставился на нее. 
Мыслями он все еще был на Корусанте.
Появление Евы разрушило наваждение. Корусант исчез, растворились знакомые голоса и улыбка Падме.
На Еве была надета форма, но не прежняя, серая, к которой Вейдер уже привык, а новая, темно-синяя, стройнившая женщину. На рукаве ее форменной куртки Вейдер разглядел вышитый разноцветными шелковыми нитями шеврон – какой-то герб, восходящая голубая звезда на черном фоне. 
Ева смотрела на Вейдера прямо, и ее лицо снова было бесстрастно, а глаза холодны и пусты, как и в начале их путешествия. Если бы Вейдер видел ее в первый раз, он мог бы поклясться, что эта женщина смотрит на него, как на белую стену, на корой нет ничего интересного. Однако, он успел немного изучить Еву. И подобное отсутствующее выражение ее лица могло означать только то, что она внутренне отрицает то, что ей приходится делать. Завуалированное выражение упрямства и недовольства… 
- Что вы тут делаете? – произнес он подчеркнуто вежливо. – Я слышал, вы оставили службу, - он с удивлением оглядел женщину, и презрительно изогнул губы. – Или вы пришли попрощаться? Не можете расстаться со мной, не сказав своего последнего слова? Что на этот раз? 
- Лорд Вейдер, - повторила Ева, игнорируя его обидный намек. – Орландо Вайенс приглашает вас… 
- Я знаю, - перебил Вейдер, снова повернувшись к окну. – Он сам сказал мне. Зачем вы пришли? Что, больше некому было передать мне его приглашение?
Ева склонила голову, на щеках ее вспыхнули ярко-красные пятна.
… Что он может дать ей? Только смерть, пустоту… ничего…
Пожалуй, предложение Орландо – это единственно верное решение. 
- А, эту новость до вас еще не донесли, - произнесла она как бы про себя. – Совет Альянса назначил меня вашим ординарцем. Я ушла из действующей армии, и теперь навсегда останусь на Риггеле. Но до того момента, покуда вы гость на Риггеле, я обязана сопровождать вас всюду, в том числе и на светском рауте. 
Вейдер оторвался от созерцания падающего снега и обернулся к женщине. 
- Я приставлена к вам до конца вашего пребывания на Риггеле, - повторила Ева твердо, игнорируя его насмешливый взгляд. – Я по-прежнему буду посредником между Альянсом и вами. И от того, какое я составлю о вас представление, будет зависеть то, сколько времени вы проведете здесь. И, мой вам совет: сегодня на приеме вам лучше б было выказать всю свою любезность, и все свое самообладание, потому что – я слышала, и это, скорее всего, правда, - некто из Совета будет присутствовать на приеме инкогнито. Он лично хочет убедиться в вашей сдержанности.
- Почему же вы не готовы? – поинтересовался Вейдер насмешливо. Упрямая подчеркнутая вежливость Евы всегда заводила его, и он всегда хотел ее разбить, как фарфоровую маску, и извлечь наружу настоящую Еву – живого, протестующего человека, чтобы исчезли эти прозрачные холодные глаза, а вместо них появились темные, зеленые, гневные, мечущие молнии. - Или вы так пойдете? В качестве кого вы будете на балу – в качестве надзирателя? Тогда, пожалуй, ваша новая форма офицера-надзирателя Риггеля подойдет. 
Глаза Евы потемнели, стали похожи на незрелый крыжовник, крылья тонкого носа чуть вздрогнули. 
- Не беспокойтесь,- ответила она совершено не изменившимся голосом. – Я успею переодеться к ужину. С вами я буду выступать в роли дамы сопровождения, - она чуть ухмыльнулась, и Вейдеру понравилась ее улыбка. Ею она словно возвращала оскорбления Вейдеру, намеренно делая то, что ему наверное не понравится. - Увидимся там. 
Она склонила голову в знак почтения – но не так, как делала это обычно, а как-то немного набок, и на ее лице было написано «ну что, съел?»
Вейдер усмехнулся и отвернулся, ничего ей не сказав. 
«Как стало возможным то, что при таком строптивом нраве ты стала лучшим из офицеров Альянса? Наверное, кому-нибудь назло, - подумал Вейдер. – Потому что, если бы ты не подавляла себя, ты не остановилась бы надолго на звании капитана…»

… Возле отеля, где Орландо Вайенс разместил Вейдера, было настоящее столпотворение. Прибывали гости, и шум машин, казалось, взлетал до небес. 
Вейдер все свободное время провел, сидя в кресле, глядя на снег и огни, и погружаясь иногда в медитативное состояние, стараясь узнать ответы на все свои вопросы. 
Фигура его таинственного гостя, которую рисовало ему ясновидение, была покрыта тенью настолько, что невозможно было определить даже, какой расы был этот посланец. Вейдер прикладывал всю свою силу, но видение ускользало от него, и ситх раскрывал глаза и видел все то же – снег и огни. Он недовольно морщил губы, и размышлял, кто же все-таки назначил эту встречу. Вайенс верный Альянсу гражданин, или же он получил звонкую монету от имперцев? 
Кто?
В дверь деликатно постучали. Вероятно, это была Ева. 
- Пора,- произнес Вейдер и со вздохом поднялся с кресла. – Войдите!
Луч света проскользнул в приоткрывшиеся двери, и, сверкая каким-то металлическим, серебряным отсветом, вошла Ева. 
- Я готова, - произнесла она совершенно безликим голосом. – Не предложите мне руку, лорд Вейдер?
На Еве было длинное, до пола, узкое платье из серебряно-серого темного шелка, с небольшим шлейфом, при каждом шаге соблазнительно очерчивающее ее стройные бедра. Оно закрывало тело женщины от самой шеи до пят, длинные узкие рукава скрывали руки до середины кистей, и создавалась иллюзии какой-то строгой непорочности, холодности, скромности. Но лишь иллюзию – когда Ева повернулась к дверям, закрывая их, на спине ее платья обнаружился глубокий V-образный вырез, до самой поясницы, открывающий нежную гибкую белоснежную спину. На шее женщины было надето колье, похожее на густое переплетение серебряных тонких нитей, и такие же нити украшали ее голову, лежа поверх гладко зачесанных набок и вверх светлых волос, из которых был собран длинный жгут, перевитый серебристыми цепочками. 
Серебряный жемчужный цвет невероятно шел Еве; он подчеркивал белизну ее кожи, нежность ее румянца, и придавал ей какой-то аристократический шик. Избавившись от формы, она приосанилась, и стало видно, какая она высокая и стройная, как гордо посажена ее голова, какая у нее длинная шея и длинные ноги.
Ева не подошла – подплыла к Вейдеру, и требовательно протянула свою узкую ладонь к его руке. Ее зеленые глаза из-под ровных темных бровей смотрели чуть насмешливо. 
- Идемте же, - холодно произнесла она. – Нас ждут.
- Вы прекрасно выглядите, капитан Ева Рейн, - произнес Вейдер, предлагая ей свой локоть. – Пожалуй, на сегодня я смогу забыть, что вы мой надзиратель. 
Похвала из уст ситха позабавила Еву, и она улыбнулась, гордо вздернув голову.
- Майор, - поправила она Вейдера. – Майор R-132.
- А! Верно, поэтому я не смог найти вас в базе данных! Ну что же…Поздравляю, - ответил Вейдер.
- Ну, господин главнокомандующий, идем? Вы бывали ранее на вечеринках?
- Только когда меня к этому принуждали, - ответил Вейдер. 

***************
Народу собралось множество – Ева, раскланиваясь с гостями, отмечала, что некоторые лица ей знакомы. Она видела их в свой первый визит на Риггель. 
Вышагивая под руку с Вейдером, она искусственно улыбалась, кивая головой в знак приветствия. Суровое лицо Вейдера, молча шагающего рядом, ничего не выражало. Он не удосуживался даже кивать в ответ на испуганно-приторные улыбки. За много лет пребывания в шлеме он отвык от того, что люди могут увидеть его лицо. Шлем давал ему возможность прятаться, даже когда он был на виду.
Теперь этой возможности не было, и Вейдер с удивлением отмечал, как перешептываются дамы, в ужасе разглядывая его бритую голову, и совершенно не понимая, как это можно – спокойно идти рядом с этим чудовищем и улыбаться при этом, да еще и держать ситха за руку. Ах, шрам… да, для нежных барышень это не самое приятное зрелища, равно как и выражение его лица. 
Ева же была сама непринужденность. Праздничный свет играл на ее украшениях, и многочисленные серебряные дуги ослепительно вспыхивали в ее волосах, на ее улыбающихся губах и в блестящих глазах. Если бы не Ева и ее непринужденный вид и светский щебет, Вейдеру было бы просто невыносима вся эта праздничная толпа, глазеющая на него. 
А Ева умело переводила все внимание на свою персону, и люди переводили испуганные взгляды на нее, оставляя в покое вид Вейдера. 
В этом праздничном мелькании лиц, в шуме, смехе, Вейдер заметил, что он не один всматривается в гостей – Ева тоже очень хотела бы видеть того, кто прибудет на встречу с ним. Любопытство? Или снова это нелепое желание защитить его, Вейдера? 
Странное маленькое создание…
Впрочем, Вейдер знал много примеров тому, как великие мира сего, легкомысленно относящиеся к опасности, оставались в живых только потому, что рядом с ними шли этакие незаметные серые тени – верные адъютанты, в нужный момент закрывающие своего патрона от опасности. Интересно, Ева тоже так делает, или она взяла себе эту роль, совершенно не отдавая себе в этом отчет? 
Их пара не могла не привлечь к себе внимания; и Орландо Вайенс, окруженный гостями, безошибочно мог определить, в какой стороне они находятся, в какую сторону двинутся, по тому, в какую сторону поворачиваются головы людей, и в какой стороне разрастается шум. Поэтому он весьма быстро нашел их – стоящего черным столбом Вейдера, и Еву, прижимающуюся к нему, и лучезарно улыбающуюся очередным желающим познакомиться с легендарным главнокомандующим, совершенно не горящим желанием ни с кем знакомиться. 
В руках Евы был высокий бокал с шампанским, и, казалось, она вовсю наслаждается устроенным Вайенсом приемом, лучезарно улыбаясь всем и каждому. 
- Ева, боже мой! - Вайенс, не скрывая своего восхищения, разведя руки в стороны, приближался к этой странной паре. – Как же вы хороши! 
Похоже, он был искренен; Вейдер, не раз и не два касавшийся Силой сознания людей, каждый раз слышал восторг в их умах по отношению к его даме. 
Орландо тоже не был исключением; его сознание, открывшееся Вейдеру, было полно восторга, и какого-то нехорошего, хозяйского чувства гордости. Так гордился б владелец породистой лошади своим выигравшим в скачках скакуном. 
Но более всего противны были его мысли. Они, словно гибкие, юркие хорьки, вились вокруг Евы, отирались вокруг нее, примечая каждый соблазнительный изгиб ее тонкого тела, и воображение Вайенса рисовало остренький сосок под блестящей серебряной тканью. 
Вайенс жаждал ее; и при этом в его желании не было страсти или нежности. Он просто хотел сожрать ее, как яблоко.
- Ева, вы королева этого праздника! – между тем произнес Вайенс, целуя ее руку. – Лорд Вейдер, как вам праздник?
Спросив это, Вайенс продолжал глазеть на Еву. 
- Основное веселье, я так полагаю, еще впереди? – произнес Вейдер, едва удерживая брезгливую гримасу. 
- Несомненно, - ответил Вайенс, и снова поцеловал руку Еве, не отрывая взгляда от ее лица. Ему нравилось, что она так хороша сегодня, и что все это видят. И Вейдер внезапно понял природу такой собственнической радости: в голове Вайенса вертелось назойливое любопытство, желание узнать сию же минуту, что решила Ева.
Что решила Ева!
Перед взором Вейдера встала черная дымящаяся пустыня, и предложение Вайенса. 
«Замуж», - сказал он, и сделал широкий жест.
Вайенс решил купить эту породистую лошадь, и дал хорошую цену. И теперь он торопился узнать, прошла ли сделка. 
Вайенс знал о чувствах Евы наверняка. Она не рассказывала ему о них, но он сам понял, догадался, уловил те взгляды, которым любой другой не придал бы никакого значения, уловил учащение ее дыхания, когда Ева смотрела на Вейдера. Вайенс называл Еву «девочкой Вейдера» в своих мечтах, и нарочно сделал так, чтобы они вместе явились на этот праздник, и чтобы все увидели их, красавицу-королеву, и его, страшное чудовище, с которым и разговаривать–то страшно. Он сделал это для того, чтобы потом отнять у этого чудовища его женщину, его серебряную королеву, как переходящий приз, чтобы потешить свое самолюбие, и чтобы утвердиться в глазах всех этих людей. 
Просто небольшой штришок престижа к его безупречному портрету. 
Удачливый смельчак. 
В природе самка достается самому сильному.
«Да он не меньший ситх, чем я, - с усмешкой подумал Вейдер. – С той лишь разницей, что у него нет способностей к Силе. Но по умению и желанию плести интриги он не уступит и императору Палпатину».
Признаться, это было неожиданностью. 
- Вы не против, лорд Вейдер, я украду у вас вашу спутницу? – произнес Вайенс, взяв Еву под руку. – Нам нужно поговорить. Да и вам, я думаю, не дадут скучать, - протянул он многозначительно, и стрельнул глазами в строну небольшого кабинета, приоткрытая дверь в который была видна за полуопущенными портьерами в дальнем конце комнаты. 
- Развлекайтесь, - произнес Вейдер, и без лишних церемоний направился к тайной комнате, на ту самую встречу, ради которой собственно, и было все это затеяно. 
Оставшись вдвоем, Вайенс и Ева тотчас посерьезнели, и постарались отойти от праздничной толпы. 
Язык Орландо просто жег интересующий его вопрос.
- Ева, вы подумали? – спросил он нетерпеливо, едва спина Вейдера скрылась из виду за опущенными портьерами, и Ева перестала выглядывать его в толпе. Это неприкрытое внимание к ситху начало его раздражать; не то, чтобы он ревновал – нет, для ревности нужно любить. Но он чувствовал себя униженным, потому что наедине с ним она не уделяла ему должного внимания, и даже мысленно следовала за Вейдером.
Признаться, он рассчитывал на большее после того, как показал ей храм. 
Он думал, что, потрясенная его внезапным предложением и таким величественным подарком, она не сможет думать ни о чем другом. Так поступила бы любая женщина. 
Но не Ева.
- Что? – переспросила Ева, с сожалением отвернувшись от закрывшейся вдалеке дверцы. Вайенс нетерпеливо, с ноткой недовольства, повторил свой вопрос, и Ева перевела взгляд на него. 
О его предложении она и забыла. 
Все ее мысли были заняты тем, кто все же приехал на встречу с Вейдером, и она просто не подумала, как то обещала.
- Вы говорите о вашем предложении мне там, в пустыне? – произнесла она и глубоко вздохнула. – Что ж, возможны только два варианта, либо да, либо нет. И думать долго, размышляя над всего двумя ответами, смешно. Я выйду за вас, Орландо. Это действительно разумно и … думаю, вы правы. У нас впереди блестящее будущее. Я выйду за вас,- она отстранилась, прижав ладонь к его губам, потому что он, вспыхнув от радости, попытался ее поцеловать. – Только не сейчас!
- Ева, но почему? – горячо воскликнул он. Ему не терпелось закрепить свой успех сию минуту, и чтобы как можно больше людей это увидели!
- Орландо, я только хочу поближе узнать вас, и, может быть, попытаться полюбить, – ответила Ева. – Мой здравый смысл подсказывает мне, что вы достойный человек, наверное, все сделаете для того, чтобы я смогла вас полюбить. Но, основываясь на одном только трезвом расчете, нельзя отвечать на чувства, нельзя, - произнесла она, чуть улыбнувшись. 
У Орландо сделались глаза одержимого.
- Не сердитесь, - тихо произнесла она. – Простите. Я не могу. Я просто не могу. 
И она, еще раз, улыбнувшись, отошла, отпив из своего бокала. 
Орландо был взбешен. Ему казалось, что его парадный френч душит его, и он растерзал ворот, оторвав пуговицу. 
Его уверенность в том, что сегодня он попробует это яблочко, была так велика, что ее отказ показался ему просто ледяным душем на горячее тело. 
Да что же это, в самом деле?! 
Неужто она действительно так любит этого урода?! Этого полумеханического человека, половину человека – ни рук, ни ног, голова исполосована уродливыми шрамами…
Орландо почувствовал, как земля уходит из-под его ног, когда темная фигура Вейдера появилась на пороге тайной комнатки, и Ева, словно ощутив на себе его взгляд, прервала разговор с кем-то из гостей, обернулась к Вейдеру, и поспешила к нему, словно тот окликнул ее по имени. Кинулась на его зов – даже не на зов, нет, а просто, готовая предупредить любую его просьбу! 
Да-а, у них словно невидимая связь, будто они думают одновременно об одном и том же! Это больше, чем отношения адъютанта и командира. Неужели и Вейдер что-то чувствует к этой девчонке?! 
Вайенс присмотрелся к тому, с какими нетерпением и с какой поспешностью эти двое пробираются сквозь толпу друг к другу, и в сердце его кольнуло о дикой, страшной, лютой ревности. 
Вейдер, несомненно, тоже испытывал какие-то чувства к Еве. Вайенсу со стороны было виднее, и то, что Вейдер даже не осознавал, для стороннего наблюдателя не могло укрыться. 
Вейдер нуждался в Еве. Одно лишь его желание – и он мог бы оттолкнуть ее, навсегда отстранить от себя, сделать так, чтобы даже мысль о нем была Еве отвратительна. 
Но он не делал этого. Наоборот – глядя на нее, он становился как будто бы более человечнее и живее. 
«Да он словно пьет из нее жизнь!» - с ненавистью подумал Вайенс, наблюдая оживленную беседу между Вейдером и Евой. 
Но ничего; ничего. 
Вайенс привык преодолевать трудности; а это, пожалуй, будет даже интересно – победить Вейдера. Не этого робота с желтыми глазами, а того, здорового и сильного, что живет в сердце Евы. 
Ева, ты все равно будешь моей.
- Дорогие гости! Господа! – произнес Вайенс, улыбаясь так же фальшиво как до того гости улыбались Вейдеру – Прошу вас за стол! 
***************
Уже подходя к комнате переговоров, Вейдер наверняка знал, кто прибыл к нему. 
Это неопытный Энакин мог сомневаться в трактовании своих видений. Но Вейдер, долгое время проведший с воспоминаниями и видениями наедине, научился ухватывать основное и главное в них. 
Переступив порог комнаты и прикрыв за собой дверь, отрезав свет и бальный шум, Вейдер оказался в полумраке, наедине с той самой фигурой, скрывающей свое лицо под капюшоном, и небрежно произнес:
- Адмирал Акбар, зачем было прибегать к таким мерам предосторожности? Почему нельзя было просто явиться и поговорить?
Акбар, сидящий за отполированным круглым столом, откинул с лица капюшон. Кажется, он ждал долго. Рядом с ним стояли поднос с угощением, бокал с вином, но он не притрагивался к ним. 
В его огромных золотистых глазах отражался приглушенный свет. 
– Позволите, я присяду? – Вейдер, не дожидаясь разрешения – впрочем, они и не было ему нужно, - уселся напротив адмирала и положил руку на стол. – Итак, чем обязан?
Акбар помолчал; свет плавал в его глазах бликами, как в бокале с вином.
- Я долго наблюдал за вами, - произнес он, наконец. – Ваш сегодняшний выход произвел на меня впечатление. 
- Вы не ожидали, что внутри моего костюма все это время сидел человек? – насмешливо произнес Вейдер. Акбар смолчал.
- Наверное, вам известно о том, что по поводу вашей дальнейшей судьбы велись долгие переговоры, - продолжил Акбар. Вейдер кивнул:
- Как и то, что вы голосовали за то, чтобы убить меня, - жестоко ответил он.
- Да, - согласился Акбар. – Поэтому я лично прилетел убедиться, все ли, сказанное о вас в отчете - правда. 
- И? – протянул Вейдер, насмешливо глядя своими желтыми страшными глазами на Акбара.
- Теперь я присоединяюсь к тем, кто настаивал на переговорах с вами.
- На переговорах? – усмехнулся Вейдер. – И о чем же Альянс хочет договориться с ситхом?
- Борск считает, что вы, как и любой другой, можете стать нашим союзником, - ответил Акбар. – Путь в Империю вам теперь закрыт. Почему бы вам не принять наше предложение?
- Сегодня просто день предложений, - произнес Вейдер. – Это зависит от того, что вы собираетесь мне предложить. 
- Мы собираемся вам предложить то, что у вас лучше всего получается, - ответил Акбар. – Воевать на стороне Альянса. И, разумеется, это должно быть честное соглашение, соглашение людей чести.
- Вы хотите получить от меня клятву верности?
- Если вы согласитесь на наше предложение – да. 
Вейдер на миг задумался. 
- У меня еще есть время подумать? – спросил он. – Я ожидал нечто подобное, но, признаться, не принял решения. 
- Разумеется, время у вас есть, - ответил Акбар. – Но ваша судьба в большой степени зависит от того, что вы ответите.
Вейдер расхохотался.
- Вы угрожаете мне?! – весело воскликнул он, сверкая злыми глазами. – Не утруждайтесь. Сейчас я полон сил как никогда. Я мог бы разрушить это здание, я мог бы разорвать вас в клочья, едва шевельнув пальцем. Так что моя судьба зависит не только от вашего желания и решения. Моя судьба всегда зависела только от меня самого.
Акбар помолчал, все так же пристально глядя на Вейдера. 
- В любом случае, предложение вам я озвучил, - сказал он, наконец. - И решать вам. Подумайте о том, что вы могли бы сражаться бок о бок со своим сыном, как вам того хотелось.
Вейдер усмехнулся и поднялся из кресла. Разговор был окончен. 
**************************************
За столом у Вайенса места Вейдера и Евы, разумеется, были рядом с местом Вайенса.
Сам Вайенс сидел во главе стола, а Ева и Вейдер – по правую и по левую руку соответственно, друг напротив друга. 
Раньше эта идея казалась Вайенсу хорошей, но не теперь.
Острозубая ревность грызла его, и нашептывала в уши самые гадкие и грязные вещи, и каждый взгляд Евы, каждый жест ситха раскаленным гвоздем пронзали его душу. 
О Визите Акбара Ева, разумеется, была в курсе. Вейдер ей рассказал, не мог не рассказать. Вайенсу он не сказал ни слова, и даже не поблагодарил за любезно организованное свидание с Акбаром. 
И теперь, глядя на ситха и Еву, обменивающихся многозначительными взглядами, Вайенс чуть не закипал от ярости, и его рука тискала, сжимала столовые приборы.
Что за тупая корова эта Ева?! 
Он сделал ей предложение. 
Ни одна женщина в мире не могла похвастаться тем, что Орландо Вайенс отнесся к ней с такой серьезностью! 
И уж, разумеется, любая друга обратила бы на Вайенса максимум своего внимания. А Ева… как она не понимает, что у его невесты не может быть никаких дел с Вейдером?! У невесты начальника тюрьмы – с практически заключенным?! 
Это не должно продолжаться! Это вообще не должно происходить!
Вайенс ощутил мрачное удовлетворение, еще раз оглядывая Вейдера. Неважно, как он выглядит в глазах Евы. Главное – этот образ можно подкорректировать в любой момент.
И ее образ тоже – Вайенс вдруг сообразил, что ситху-собственнику наверняка не понравится, если его верный адъютант вдруг переключится на него, на Вайенса. 
- Господа! – выкрикнул Вайенс, подскакивая на ноги. – Господа, минутку внимания! 
Он обернулся к Еве, и ее непонимающий взгляд только добавил ему решимости, и он сжал челюсти до боли, чтобы не показать, как его терзает ревность и ярость. 
- У нас с майором R-132 есть для вас небольшое объявление, - Вайенс взял Еву за руку и принудил ее встать. Обняв женщину за талию, он притянул ее к себе, прижал настолько, что пуговицы на его мундире больно впились в ее тело сквозь тонкую ткань ее платья. – Я имею честь рассказать вам, что, очарованный прелестью и смелостью этой прекрасной женщины, я сделал ей предложение, и она ответила мне взаимностью! Так что сегодняшний праздник в честь лорда Вейдера, – Орландо чуть поклонился в сторону ситха, - я мог бы так же назвать праздником в честь своей помолвки! Лорд Вейдер, - Вайенс снова просалютовал Вейдеру бокалом, - благодаря вам я обрел свою любовь! 
Гости разразились аплодисментами, выкрикивая поздравления. Ева, стиснутая рукой Вайенса, слабо улыбалась, не осмеливаясь даже глянуть в сторону Вейдера, и у Вайенса, переполненное радостью от этой мелкой колкой мести, часто билось сердце. 
Девочка Вейдера, ты будешь моей. 
Вейдер, сощурив глаза, откинулся на спинку своего кресла, скрестив руки на груди.
Торжество Вайенса и смущение Евы не укрылось от него. 
Так-так, она хотела все обтяпать все потом, когда Альянс призовет его с Риггеля.
То, что в ее планы не входило говорить Вейдеру о предложении Вайенса и об этой помолвке, было яснее ясного. 
Глядя на сияющее лицо Вайенса, Вейдер ухмыльнулся, припомнив так же их с Евой страстное свидание. Ее вздрагивающие полуоткрытые губы, крики, слезы текущие из-под опушенных ресниц.
Чему же ты радуешься, осел, с нехорошим удовлетворением подумал Вейдер. Одно мое слово, и эта маленькая девочка тут же, при всех, шагнет к нему, к Вейдеру, и ты останешься с носом. 
Внезапно Вейдер понял, что это доставляет ему удовольствие, так же, как и перебирать в памяти сцены их с Евой свидания. 
Она возбуждала в нем страсть.
И не только ту страсть, что можно удовлетворить сексом. 
Она заставляла его желать сражаться с собой. 
Вот почему он не оттолкнул ее сразу. 
Ева – достойный противник для Вейдера, потому что даже своему чувству к нему она сопротивляется с неистовством.
А тебе, глупый честолюбивый мальчишка, будет ли он по зубам, этот маленький орешек в серебряной скорлупе?
Вайенс, приняв поздравления, вальяжно завалился в кресло. Его взгляд, гордый, наполненный тщеславием, уставился на молчащего Вейдера.
Ева молча опустилась на свое сидение. 
- Что скажете, лорд Вейдер? – произнес Вайенс. 
Вейдер пожал плечам, глядя на поникшую Еву. 
- Вас можно лишь поздравить с вашим выбором, - ответил он. – Не каждому достается любовь такой женщины, как R-052.
Это было сказано специально для Евы, и она вспыхнула, поняв намек Вейдера. 
- Да; нам, военным, вообще трудно устроить свою личную жизнь, – развязно продолжал Вайенс. – Например, вы, лорд Вейдер?
- У меня просто не было на это времени. 
- Ну, а теперь?
- И теперь, думаю, тоже не будет. Жизнь солдата подразумевает некоторые лишения. 
- И вы согласны на это? - спросил Вайенс. – Неужто вам не хотелось бы спокойно осесть где-то, вести размеренную жизнь?
Вейдер криво усмехнулся, и Вайенс понял всю нелепость своего вопроса.
- Боюсь, мне просто не дадут этого сделать, - ответил Вейдер. – Всегда найдется кто-то, кому что-то от меня нужно.
- Ну, а если сбежать? – азартно предложил Вайенс. – Вы на каторжной планете! Признайтесь: вам ведь приходила в голову мысль собрать группу заключенных подбить их на побег?
Вейдер пригубил бокал с вином, и подчеркнуто аккуратно поставил его на стол. 
- Разве я похож на идиота? - спокойно спросил он. 
Орландо поперхнулся своим смехом, и закашлялся. Ева, с непроницаемым лицом, смотрела в свою тарелку. 
- Почему же..? - проблеял Орландо, бледнея. Его глаза затравленно бегали, словно ища поддержку среди гостей. По тону Вейдера он понял, что сморозил глупость, но совершенно не мог понять, в чем же он не прав. - То есть, я хотел сказать... разве это не очевидный вариант? Здесь находятся лихие люди, поверьте мне, готовые на все, лишь бы попасть на свободу. И о каждом можно сказать, что он головорез и не трус. 
- У меня такое ощущение, что вы меня путаете с пиратом, - произнес Вейдер, и его слова вызвали смех среди дам. - И тут я могу подумать что-то одно из двух: либо вы не очень четко себе представляете, кто я и чем до сих пор занимался, либо вы читаете слишком много дамских романов, - смех среди гостей только усилился, и Орландо покраснел под немигающим взглядом ситха, который, казалось, видел его насквозь, и едва ли не читал мысли в его голове. - Я привык командовать солдатами, четко выполняющими мои приказы, а не шайкой негодяев и подонков, не имеющих никакого представления о дисциплине. Если они оказались здесь, значит, они уже так или иначе, но пошли против вашей власти и установленного вами закона. Взяв их к себе в союзники, разве я могу рассчитывать на то, что в самый ответственный момент они будут делать то, что я им скажу, а не то, что взбредет им в голову? Нет; абсолютно нет. Скорее всего, окажись я в трудной ситуации, мне пришлось бы возиться с ними, усмиряя их желания, идущие вразрез с моими. А это пустая трата времени и сил. Нет, капитан, я никогда не стал бы набирать себе армию среди уголовников. 
- Но вы всегда могли бы, - стараясь придать себе непринужденный вид, произнес Орландо, хотя его уши горели от стыда, - подавить бунт, так сказать, ведь это же в ваших силах, не так ли?
- Каким образом? - спокойно произнес Вейдер, снова пригубив вино. - Его желтые глаза прищурились, и Орландо мог поклясться, что ситх усмехается над ним. 
- Убить зачинщиков, - сухо ответил Орландо, и в голосе его была неприкрытая неприязнь. - Передушить их всех, если на то пошло. Вы же проделывали это раньше?
Глаза ситха и Орландо встретились, и Вейдер снова усмехнулся.
- Без сомнения, - ответил он спокойно. - Я мог бы убить всех, кто устроил бы бунт. Но если бы мне пришлось их всех убить, не достигнув моей цели, зачем бы мне было их набирать?
Ева подняла глаза на Вейдера, и уголок ее губ чуть дрогнул. Эта слабая полуулыбка взбесила Орландо точно так же, как если б Ева расхохоталась во весь голос.
- А правда ли, что ситхи существуют только благодаря тому, что в их сердце нет месту ничему, кроме злости и ненависти? – безжалостно спросил Вайенс. То, что Ева, его нежная Ева, так смотрит на ситха, прислушивается к каждому его слову, и ее взгляд теплеет, когда она видит его страшную фигуру, ранило Вайенса. Он испытывал чудовищную ревность, и тщеславие его было уязвлено. Как, как можно предпочитать это жуткое чудовище, как можно любоваться лицом, словно вырубленным из дуба?! 
- Нет, это неправда, - произнес Вейдер спокойно. – Ситху дает Силу не ярость, а Страсть, - удивленное «ах» прокатилось меж гостей. - Вы когда-нибудь слышали девиз ситхов? Нет? Так я могу процитировать. Спокойствие - ложь, есть только страсть. Страсть дает мне силу. Сила дает мне власть. Власть даёт мне победу. Победа разрывает мои оковы. И Великая Сила освобождает меня.
Его желтые страшные глаза смотрели прямо на Еву, и краска схлынула с ее лица. 
- И какова же природа этой страсти? – наигранно весело громко произнес Орландо. От него не укрылась странная молчаливая дуэль Евы и Вейдера.
- Любая, - произнес Вейдер, все так же глядя на побелевшую Еву. – Исследования. Наука. Политика. Власть. Война. Любовь. 
Слово «любовь» вырвалось у Вейдера случайно. Он сам не ожидал, что произнесет его, но произнес – и в голосе его послышалось особое чувство. 
От звуков последнего слова Ева вздрогнула, но сумела найти в себе силы промолчать. 
- Любовь? – удивился Орландо, нервно барабаня пальцами по столу. – Разве вы умеете любить?
В его голосе послышалась еле сдерживаемая злость, и Вейдер перевел свой страшный взгляд на Вайенса. Вайенс почти физически ощутил его тяжесть. 
- А вы? - спросил Вейдер. – Когда-то я был женат, и у меня есть дети. Это всем известно. 
- В самом деле? А я и не знал, - жестоко продолжал Вайенс, выдерживая взгляд Вейдера. – И что же стало с вашей женой? Где она теперь?
Разумеется, он лгал. Он не мог не знать истории Вейдера; но он нарочно задавал все эти вопросы, чтобы Вейдер сказал, а Ева услышала. 
Ты должна это услышать. 
Ты должна знать, на кого ты смотришь с таким обожанием!
- Я убил ее, - спокойно ответил Вейдер, и его тонкие ноздри затрепетали, а рука сжалась в кулак. Это было уже как минимум опасно, но Вайенс, в голову которому подобно самому хмельному вину ударила ревность, уже не мог остановиться, и даже гнев ситха не пугал его. – Мое решение перейти на сторону Империи убило ее. Она была верна Республике до последнего вздоха. 
- Достаточно! – Ева, пылая всем своим лицом, подскочила из-за стола. – Не нужно! Это… ужасно! Простите меня!
Она почти в истерике выбралась из-за стола и поспешно, почти бегом, покинула зал.
Орландо проводил ее горящим взглядом, и на губах его играла странная гадкая ухмылка.
Ну что, сможешь ты теперь смотреть на ситха с прежним обожанием, после того, как тебя ткнули носом в его прошлое? 
В то, каков он на самом деле?
Ева, ты все равно будешь моей…
- Благодарю вас за прием, - произнес Вейдер, утирая губы салфеткой и поднимаясь из-за стола. Его ближайшие соседи невольно шарахнулись, по блестящему полу заскрипели ножки двинувшихся стульев. - Не стану больше принуждать вас находиться в моем обществе.
И Вейдер вышел вслед за Евой. 

***********************
Чертов Вайенс, а ведь он провоцировал Вейдера!
Когда клокочущая ярость немного утихла, Вейдер, шагающий по коридору, сообразил, что все могло кончиться очень, очень нехорошо, не убеги Ева из зала. 
Акбар, разумеется, никуда еще не уехал. Отель напичкан солдатами охраны и офицерами–надзирателями, которые все, разумеется, вооружены. 
Если б Вейдер сделал то, о чем думал, когда это грязный интриган упоминал Падме, на него навалились бы как минимум две сотни солдат, и, вероятно, обрушился бы весь этаж отеля, если б Вейдер рассвирепел.
Сам Вайенс, этот скользкий угорь, наверное бы ускользнул. И представил бы все таким образом, будто Вейдер захотел пощупать, а каково горло у Акбара. Не думаю, что после разгоревшейся драки осталось бы много свидетелей, так что Вайенсу все сошло бы с рук… может быть.
А Ева… 
Она, вероятно, тоже погибла бы. 
Откровенно говоря, Вайенс не испытал бы по этому поводу особой горечи. 
То, что Ева была с ним скована, выводило его из себя, и ревность черным покрывалом застилала его глаза. Наверное, он испытал бы даже мрачное удовлетворение, если б Ева погибла от руки Вейдера. 
Вейдер ухмыльнулся, злорадствуя. 
Нет уж, мы не доставим ему такого удовольствия! 
А вот кое-какое удовольствие себе мы доставить вполне можем.
Мысль о том, что Вайенса до такой степени доводит ревность, в душе Вейдера вызывала лишь злорадный хохот. Он ревновал к тому, что ситх стоит рядом с облюбованной им Евой. 
Как же он взбесился бы, узнав, что они спали?
Еще как спали! 
Вейдер снова припомнил, и ощутил желание. Не просто желание женщины, а желание именно этой женщины. 
И не просто потому, что это довело бы до безумия Вайенса. Вейдер с изумлением понял, что он по-другому начал смотреть на Еву. Наверное, в том повинны взгляды на нее других людей, у которых в мыслях Вейдер бесцеремонно рылся. Ева очень привлекательна. И страстна. От мысли о том, что за этой холодной, сдержанной оболочкой прячется горячая, страстная женщина, Вейдер начинал заводиться. 
Где же она? 
Нет, невозможно дать ей уйти…
- Ева!
Он догнал ее у самого лифта. Женщина готова была удрать свою комнату, спрятаться там…
- Вы расстроились, Ева? – Вейдер подхватил ее под локоть и вместе с ней вошел в лифт. Он не хотел разбираться, на каком этаже живет она. Он нажал на двадцать пятый, и двери за ними закрылись.
- В чем дело, Ева? Вы же все это знали. 
- Я не думала, что это так… так страшно! – произнесла она, пряча лицо в ладонях.
- Да, ваш Вайенс умеет поразить воображение!
Лифт прибыл на двадцать пятый этаж, и Вейдер вывел почти не сопротивляющуюся женщину.
- Куда вы меня ведете? 
- Нам нужно поговорить в более спокойной обстановке, - произнес Вейдер, увлекая Еву за собой. – Идемте.
Он втолкнул ее в свою комнату, и закрыл двери. 
- Ну, - он обернулся к ней, - что все это означает?
Ева, сжавшись в комок, обхватив плечи руками, стояла у огромного окна, и, так же как Вейдер вечером, смотрела на снег.
- Вы и в самом деле решили быть с ним?
Ева не ответила. Она склонила голову, упрямо молча, и ее прекрасные серебряные нити в волосах как будто поблекли и потускнели. 
- Это очень странно, - продолжил Вейдер. – Безупречная женщина-офицер, такая недоступная, - его желтые глаза вспыхнули над ее склоненной головой, - такая холодная и расчетливая, - он нагнулся к ее уху, и последние слова выдохнул ей так тихо, что она едва их расслышала. – И вдруг решает связать свою судьбу с первым, кто предложил ей это. Очень странно. 
Еву била крупная дрожь, и она не могла понять, почему. Кажется, она безотчетно боялась Вейдера. Его присутствие гипнотизировало ее, как удав гипнотизировал бы кролика. 
- То, что предложил мне Вайенс, не лишено здравого смысла, - ответила она, и ее зубы выбивали звонкую дробь. – Он предложил мне все то, чего не можете предложить вы: уважение, стабильность, и Риггель. 
- Солидное предложение! – Вейдер усмехнулся, вспоминая гадкие, как клубки змей, сплетения мыслей в голове Вайенса. – Вы всегда поступаете так, как должно, и так, как разумно?
- Ну, вы же знаете, что нет! – с мукой в голосе вскричала Ева, в отчаянии стискивая руки. – Что вы мучаете меня, чего вы хотите добиться?! Я просто стараюсь сделать все правильно, чтобы все было так, как должно! Чтобы все были на своих местах, и чтобы, наконец, настал покой! 
Глаза Вейдера ярко вспыхнули, и он сделал шаг вперед, к женщине. 
- Покой – это ложь, - с силой сказал он, и его рука коснулась щеки женщины. – Есть только страсть. 
- Что? Что?! Что вы хотите?!
- Ты будишь во мне страсть, - ответил Вейдер вместо ответа, и эта самая страсть прорвалась в его голосе. – Твоя холодность и безупречность заставляет меня желать разбить твою маску, и видеть тебя настоящую, и это наполняет меня жизнью. 
- Что вы знаете обо мне, настоящей? – рявкнула Ева, отстраняя руку Вейдера. – Достаточно, достаточно этих игр, говорю вам! Мне надоело, что вы с Вайенсом тянете меня каждый на себя, и готовы разорвать! Вы думаете, я ничего не понимаю? Вы думаете, я ничего не вижу? Я понимаю все! Но я ничего не могу изменить. Вот поэтому я ответила Вайенсу – «да»! Чтобы между нами, лорд Вейдер, больше ничего не могло быть!
- Разве Вайенс может мне в чем-то помешать? – насмешливо произнес Вейдер, снова протягивая руку к женщине и прикасаясь к ее щеке, проводя тыльной стороной ладони по шее, на которой пульсировала тонкая жилка. – Мне даже ты не смогла помешать. Вайенсу это тем более не удастся. 
- Что…
Руки Вейдера сомкнулись на талии женщины, и страшное лицо ситха наклонилось над ее лицом.
- Снова «нет»? – произнес он, и его губы накрыли губы протестующей Евы. 
До этого он не целовал ее, если не считать поцелуев, которыми он покрывал ее волосы, находясь в дурмане, под действием аромата ее духов. 
Теперь было по-другому. Он целовал ее, целовал жадно, притягивая к себе, справляясь с ее сопротивлением. Он хотел не просто ласки; он хотел разбудить в ней такую же страсть, какая теперь бушевала в нем. Теперь он не хотел держать ее Силой, чтобы получить то, что ему хотелось. 
Теперь он хотел, чтобы она, сгорая от страсти, сама прижалась к нему, сама целовала и ласкала его.
Девочка Вейдера, хм…
Девочка Вейдера принадлежит только Вейдеру. 
Спустив платье с ее плеч, Вейдер обнажил грудь женщины, и жадными губами припал к остреньким соскам, о которых весь вечер грезил Вайенс, и Ева выгнулась, упираясь руками в его плечи, откинув голову. Страсть передалась и ей, и она перестала отталкивать его, а наоборот, притянула его к себе. Ее прерывистое дыхание с шумом вырывалось сквозь сжатые зубы. 
- Скажи «нет» снова, - произнес он и прихватил тонкую кожу зубами. – Скажи, что не хочешь. Если не можешь сказать «нет», не говори ничего.
Он прижался лицом к ее животу, удерживая женщину ладонями, и вдохнул ее аромат. 
Жемчужное платье, словно змеиная кожа, сползло вниз и осталось лежать блестящим ворохом на полу. Вейдер подхватил Еву на руки и уложил ее на постель, застеленную атласным алым покрывалом. До сих пор он не пользовался ею, предпочитая спать в кресле.
Ева, прикрыв обнаженную грудь, лежала на спине, чуть согнув ноги в коленях. Ее кожа казалась ослепительно-белоснежной на фоне алого покрывала, перевитая серебряными нитями коса лежала на подушках, как змея. Вейдер, расстегнув пояс, стащив одежду через голову, ощутил вдруг странный азарт, почти озорство, как мальчишка. 
Растянувшись рядом с Евой, он снова провел рукой по ее телу, рождая в нем дрожь, опустившись до последней преграды, до маленьких беленьких трусиков, оставшихся на Еве. 
- А это лишнее, - произнес он, пальцем подцепив тонкую ткань и стаскивая их с женщины. 
И он снова целовал ее, жадно, словно бы пил ее дыхание, и прикасался к самым чувствительным местам на ее теле, заставляя ее извиваться всем телом в своих руках. 
И Ева отвечала ему с той же страстью на его поцелуи, постанывая и вскрикивая, когда Вейдер Силой заставлял ее тело выгибаться дугой. 
- Снова скажешь «нет»? – прошептал он, находя самый чувствительный маленький бугорок меж ее ног, и осторожно прикасаясь к нему. – Нет? 
Ева дрожала от любовной пытки, ее руки стискивали, мяли алое покрывало. 
- Нет? – Вейдер губами прикоснулся к острой пирамидке ее соска, то целуя, то прихватывая зубами.
- Да! 
- Да? Тогда скажи «еще».
Ева, кусая губы, молчала, и Вейдер, выбивая из нее признание, коснулся Силой ее тела так тонко и так остро, что она не выдержала.
- Еще! Еще! Иди ко мне! Иди!
И она сама развела перед ним колени, и приняла его в себя, постанывая от возбуждения, и сама обняла его длинными ногами.
Он опустился на нее, продолжая целовать ее. Казалось, это были уже больше, чем поцелуи; казалось, любовники дышали Силой, в которую превратилась их страсть, передавая ее из губ в губы, и Вейдер, сливаясь с женщиной воедино, ощущал, как сила прорастает в нем, подобно дереву, и жизнь все полнее наливает его тело.
И не было больше осторожности. Движения любовников были резкие, сильные, потому что никто из них не хотел сдерживаться, да и нужды в том не было. И Ева, обнимая Вейдера, то шептала, то кричала «еще!».