Если бы не его свернутая шея, Вайенсу было б несдобровать, и, вероятно, его даже понизили б в звании и затолкали бы куда подальше, чем его Риггель, но, как ни парадоксально, именно наказание, полученное от Вейдера, спасло Вайенса от серьезных дисциплинарных взысканий, и он даже сохранил некоторое влияние в довольно высоких кругах власти, ведь Вейдеру благоволили далеко не все в Альянсе. 
Это позволили ему выбить для Ирис место среди ученых и получить для нее допуск к лабораториям. Также, вместе с пропуском, она получила некую посылку – открывая ее, Ирис надеялась найти там хотя бы одну крохотную пробирку с образцами Люка, но ее постигло горькое разочарование: Вайенс прислал ей для работы кровь Императора.
Снова материал Палпатина, снова цифры, которое она знала наизусть и могла повторить их, даже если б ее подняли среди ночи!
Наверное, паранойя заразна. 
Но, так или иначе, а теперь она могла приступать к работе, что она и сделала, втайне посмеиваясь над Вайенсом и его глупой осторожностью.
Люк шел на поправку; впрочем, он давно бы поправился, если б не такая серьезная кровопотеря, усугубленная Ирис. 
Вейдера было не видно и не слышно; день за днем толкаясь между медперсоналом в отсеках с лабораториями, Ирис разузнала, что ситх тоже был ранен серьезно, но в пылу сражения не обратил внимания на ранение, или же, совсем позабыв, что его костюм больше не обеспечивает ему поддержание жизнедеятельности в критических ситуациях, просто занялся собой слишком поздно, что привело к серьезному ухудшению его самочувствия. Впервые за много лет Вейдер был болен как обычный человек, и вынужден был отлеживаться в своем отсеке.
Но, так или иначе, а к нему тоже ходил врач с парой операционных дроидов, и шил ему рану на боку. Сейчас Дарт Вейдер здоров, насколько это возможно, но чем он занят, никто не знал. 
Шло время, и Ирис, с головой погрузившись в работу, совсем забыла о приказе Вайенса. Он просто выскользнул у нее из головы, занятой теперь работой.
Первое время она еще пыталась пошпионить за Дартом Вейдером, разузнать, куда он ходит и на какое время отлучается, но он то ли не выходил из своей каюты вообще, то ли просто не находилось людей, жаждущих поболтать о том, как великий ситх проводит время.
Кроме научного интереса, который представляли ее опыты, Ирис, усердно работая, преследовала и свои личные, никак не связанные с наукой цели.
Ирис мечтала отомстить Вайенсу.
Помещая мидихлореаны в различные условия – в питательные или агрессивные среды,  - щуря глаз, рассматривая показатели в анализаторе, ошибаясь или получая небольшой прогресс, она раз за разом прокручивала в мозгу сцену в ангаре корабля, и на губах ее появлялась недобрая усмешка. Вспоминая унижение Вайенса, его жалкий затравленный крик, она испытывала практически физическое удовольствие, и удовлетворенный вздох срывался с ее полураскрытых губ, когда она вспоминала дрожь, объявшую его скрюченное тело, рухнувшее на колени, его трясущиеся губы и ужас в глазах.
Наверное, это было из области несбыточных мечтаний, каких по всему миру рождается миллионами, и умирает столько же, так и не исполнившись, но Ирис страстно желала заставить мидихлореаны делиться и размножиться в крови настолько, чтобы их было много, невероятно много, невообразимо много! Так много, чтобы обычного прикосновения Силы было б достаточно, чтобы Вайенса разорвало в клочья, чтобы он не успел и руки поднять! 
И чтобы Вейдера нейтрализовать тоже, окажись он ненароком поблизости…
Ирис понимала, что такого рода Сила должна быть поистине чудовищна, неудержима, невозможна! Сама мысль о том, что подобной мощи Силу вообще возможно запереть в таком непрочном и крохотном сосуде, как тело человека, была просто абсурдна. Это все равно, что удерживать в кулаке цунами, таить в груди смерч, сметающий все на своем пути.
И, немного успокаиваясь, она анализировала свои озлобленные, мстительные мечты и понимала, что такой мидихлореановой атаки организм Вайенса – единственный доступный ей подопытный, - просто не вынесет. Ее организм – тем более. Да она и не осмелилась бы влить себе даже ту дозу, которую гарантированно бы выдержала. Она точно знала дозволенный порог, она много раз рассчитывала его на Вайенсе. Но так же она знала и то, что случается с теми, кто приближается к этому порогу. Трансформация Вайенса всегда отчасти ужасала ее, и, вспоминая все его муки, она понимала, что ни за что не осмелится повторить их.
Вот если б она могла занизить дозу мидихлореанов, а потом, когда они попадут в организм и адаптируются к нему, заставить их размножиться! Это могло бы стать безопасным способом стать адептом Силы. Но такой трюк был под силу, наверное, только Дарту Плэгасу. Ирис снова и снова колдовала над своими пробирками, и мысли ее раз за разом возвращались к Дарту Вейдеру.
Как, каким образом Плэгасу удалось из ничего создать человека? Как он заставил женщину забеременеть, не прикасаясь к ней? Или все же он был отцом ребенка рабыни Шми? Но в Вейдере нет и намека на нечеловеческую расу. Тогда, вероятно, партеногенез? Каким-то образом, вероятно, той же мидихлореановой атакой, Плэгас спровоцировал у Шми беременность. Но как появился мальчик? Ведь партеногенез гарантировано дает особь женского пола. 
Плэгас сотворил невозможное, если, конечно, эта тайна не действительно научный эксперимент, а не банальное насилие над женщиной, стыдливо ею замалчиваемое. Но все же, Плэгас смог подарить Вейдеру небывалую мощь. Как? Как он смог сделать это, ведь его собственные показатели были далеко не так высоки, как у маленького Энакина?
Значит, это все же возможно, и Ирис предстояло раскрыть этот секрет, основываясь не на подсказках Силы, к которым прислушиваются ситхи, а на тех возможностях и знаниях, что может дать ей только наука.
Анализатор в очередной раз показал на падение показателей, что означало, что опыт не удался, и Ирис, чертыхнувшись, вырвала из прибора исследуемый образец и со злостью швырнула его в мусорный утилизатор. Ничего не выходило.
В довершение всех бед, сработал комлинк, сигнализируя, что некто запрашивает сеанс связи, и Ирис, с досадой прикусила губу. Это мог быть только Вайенс, а от него хороших вестей точно ждать не приходилось.
- Слушаю, – нажав на кнопку, произнесла Ирис как можно увереннее, чтобы Вайенс не заметил и тени страха в ее голосе.
- Это я тебя слушаю, - омерзительно гаденько произнес Вайенс, появляясь на экране, и Ирис вздрогнула.- Есть чем порадовать меня?
Отдых и лечение, а также отказ от мидихлореановых атак пошли ему на пользу. Рассматривая обернутую к ней не покалеченную часть лица Вайенса, она отметила, что он посвежел, исчезла нездоровая лихорадочная бледность, и только ортопедический воротник и деревянные, скованные движения напоминали о том, что он побывал в серьезной переделке. 
Кажется, он даже причесался на старый манер, и стал снова походить на красавчика Орландо, каким когда-то был. Но один лишь поворот головы рассеял это наваждение. 
Вайенс снял повязку, скрывающую уродовавший его шрам, и, когда он повернулся анфас к Ирис, молчаливо разглядывающей своего босса, она содрогнулась от омерзения и еле сдержала внезапно подкативший к горлу приступ тошноты. 
Шрам придавал его лицу какое-то невероятно циничное, злобное, безжалостное выражение, граничащее с безумием, со злым безумием идиота. Рана зажила, стянув и сместив ткани, и теперь у Вайенса был вечно перекошенный, слюнявый бесформенный рот с торчащими оскаленными зубами, и вывернутое деформированное, смятое, сожженное веко без ресниц на перекошенном глазу, поблескивающее красноватой слизистой.
Несколько секунд Вайенс наблюдал то впечатление, которое произвел его вид на Ирис, и усмехнулся, вновь отвернувшись от нее и оставив ее взору свой не изуродованный профиль.
- Ну? – произнес он. – У тебя есть что сказать мне?
- Нет, сэр, - с трудом проглотив подступивший к горлу комок, ответила Ирис. Вайенс согласно кивнул каким-то своим мыслям, неторопливо барабаня пальцами по столу. - Мои опыты не принесли результата… пока…
- Я говорю не про опыты, - перебил ее Вайенс, задумчиво глядя перед собой. – Я спрашиваю, ходила ли ты к Вейдеру?
- К Вейдеру, - внезапно осипшим голосом переспросила Ирис, чувствуя, как холодеют ее ладони и вновь подкатывает к горлу тошнота от мерзкого привкуса приближающейся смерти. Вот оно! 
- Да, к Вейдеру, - как в дурной оперетке, еще раз повторил это имя Вайенс. Казалось, ему нравился ужас Ирис, и тошнотворный запах дурной смерти тоже. – Мне кажется, я просил тебя скомпрометировать его. Разве нет?
- Я хотела, - сбивчиво и торопливо начала оправдываться Ирис, - я пыталась, но он был ранен, и не выходил никуда…
 Вайенс снова обернул к ней свое ужасное лицо, подавшись вперед всем телом, и женщина в ужасе осеклась и замолкла, отпрянув. Его бесформенный слезящийся бульдожий глаз сверлил ее своим взглядом, и она обмирала от страха, чувствуя, как холодные волны ужаса накрывают ее, заставляя кожу словно отслаиваться от плоти.
- И ты мне говоришь, что не могла проникнуть к нему? – с деланным любопытством  спросил Вайенс. – Ты, врач? Я, не находясь с ним поблизости, например, точно знаю, что его ранение было серьезным, и что ему пришлось зашивать рану на правом боку. И что, за все время он не сделал ни одной перевязки? И ни один врач его не осматривал?
Ирис молчала; ей казалось,что Вайенс убьет ее сию же минуту, стоит ей произнести хоть слово.
- Ну? – продолжал Вайенс; кажется, он не собирался ни на секунду сжаливаться над своей жертвой, и Ирис с содроганием поняла, что день Х настал. – Как и когда ты исправишь свою ошибку? - Вайенс имел над ней необъяснимую власть, его она боялась даже больше Вейдера, и не только потому, что он ее изнасиловал. Было в нем что- то еще страшное и неумолимое, что заставляло ее подчиниться ему. Ранение отняло у него силы, и он не имел возможности воздействовать на ее волю. Но сейчас, когда его болезнь почти отступила, он снова вспомнил о своем плане, и теперь уж ничто не могло ему помешать принудить ее повиноваться ему.
- Я… - прошептала Ирис. – Господин генерал, я боюсь! Я не могу вот так, сейчас, не подготовившись… это же верная смерть! Мне нужно время, чтобы подумать и приготовиться!
Вайенс слушал ее сбивчивые отговорки с холодным безразличием на лице, хотя, казалось, ее страх, паника, отчаяние и звенящие в голосе слезы нравились ему и даже доставляли удовольствие.
- У тебя было это время, - резко прервал он ее, вдоволь наслушавшись ее отговорок и насладившись ее страхом. – Но ты потратила его впустую! Черт, угораздило же связаться с фригидной бабой…
Щеки Ирис вспыхнули пунцовым румянцем стыда и злости, но она смолчала, а Вайенс как будто не заметил, что глубоко уязвил ее самолюбие.
- Обо всем приходится думать самому, -  меж тем ворчливо продолжал Вайенс. – Значит, так. Насколько мне известно, завтра на Корусканте назначен совет, и Вейдер там будет. Событие такого масштаба выманит старого лиса из его норы, - Вайенс усмехнулся, - и ты должна быть готова. Как только он выйдет, проберись к нему и… кажется, ты обещала покинуть его каюту голой?
Ирис лихорадочно соображала.
- Но тому, кто меня увидит, может показаться странным то, что я остаюсь в его каюте после его отъезда, - возразила она. Вайенс нетерпеливо поморщился:
-Ты думаешь, кто-то взглянет на часы, чтобы узнать, который час? Кто с точностью скажет, во сколько ушел Вейдер, и во сколько вышла от него ты? Ты думаешь, что кому-то, кроме тебя, важно, что там на самом деле происходило? К тому же, даже если ты выйдешь намного позже, ничего странного в этом нет. Он всегда так делает - пользуется женщиной и потом уходит, оставляя ее, - изуродованное лицо Вайенса вдруг задергалось, искривилось от нервного тика, вызванного приступом ярости, и Ирис не без злорадства подумала, что, похоже, Вайенсу доводилось самому ожидать под дверью, когда великий ситх, наконец, отпустит женщину к вызвавшему ее Вайенсу.
- Ситха не будет в комнате, а в головах людей останется только то, что в его каюте побывала голая женщина, - сухо закончил Вайенс, справившись, наконец, с нервным тиком, который ломал, сдвигал его челюсти, не позволяя ему нормально закрыть рот. Похоже, этот приступ был достаточно силен, отметила про себя Ирис, глядя, как Вайенс тяжело дышит и как он нервной рукой отирает выступившую на лбу испарину. – Потом, чуть позже, прибуду я и увезу тебя с корабля. Вейдер обязательно вернется, ведь там его сын. Он не сможет улететь, не удостоверившись, что с Люком все хорошо, а его присутствие опасно для тебя. Ты мне еще пригодишься, так что не беспокойся, я тебя не оставлю, - Вайенс весело усмехнулся, вытирая белоснежным платком свой слюнявый рот. – Ну, живее! Завтра ты должна быть во всеоружии, хороша, как никогда. Ведь великий ситх заслуживает только самых прекрасных женщин, не так ли?
Экран комлинка погас, Вайенс отключился, даже не попрощавшись, и Ирис, шумно выдохнув, откинулась на спинку кресла, как мягкая тряпичная кукла, ощущая, как от напряжения болит каждая мышца в ее теле, ведь перед Вайенсом женщина сидела напряженная, как натянутая струна, замерев в этом положении до судорог.
Завтра!
Она должна будет прокрасться к Вейдеру завтра, о, боже мой!
Утешало только одно: его самого в той комнате точно не будет. Его не будет даже на корабле. Однако, даже этот факт не успокаивал, о, нет. Было все так же страшно!
Ирис чертыхнулась, из кармана халата вытащила и нервными пальцами и распотрошила пачку с сигаретами. Прикурив одну, глубоко вдохнула дым, чувствуя, как блаженное спокойствие опускается на ее измученную голову, и как расслабляются напряженные плечи.
Что, по сути, она знала о Вейдере? Да ничего. Она толком его даже не рассмотрела, и у Люка, кстати, ни о чем не спросила, а ведь такая возможность была. 
Это плохо.
Страх парализовал ее способность думать, и она даже не попыталась приблизиться к нему, а ведь могла же быть возможность того, что Ирис понравилась бы Вейдеру, и он… как бы это сказать… разделил бы с ней ложе сам, без ухищрений и интриг? 
Ведь есть же у него любовница, эта аристократка, вокруг которой поднимается теперь какая- то непонятная возня? Значит, как мужчина он способен реагировать на красоту женщин, и почему-то Ирис не верилось в то, что у ситхов существуют какие-то моральные рамки, которые удержат их от измен. 
Хм, измены, 
Какая пошлость. 
Измены возможны лишь при наличии каких-то обязательств, а какие могут быть обязательства между ситхом и обычной шлюшкой?
Или все же они есть, эти обязательства? Если Вайенс хочет скомпрометировать ситха в глазах его любовницы, значит, что-то между ними есть, и гнев этой женщины будет Вейдеру неприятен. Как минимум – не безразличен.
Ирис еще раз затянулась сигаретой, щурясь от плавающего в воздухе дыма.
Так что же значит для Вейдера эта девочка? Увы, и этого Ирис не потрудилась разузнать. Может, он в нее влюблен? 
Ирис вызвала в памяти образ ситха, его суровые черты, его стремительный шаг и огромную темную фигуру. Когда он проходил мимо, от него нестерпимо пахнуло кровью, его темная туника была насквозь мокрой, но его мельком брошенный на Ирис взгляд был внимателен и страшен. Он был опасно ранен, но при этом шагал широко, уверенно, словно вовсе не испытывал боли. Как оживший призрак древности, из тех пугающих сказок о ситхах, чья мощь превосходила все мыслимые пределы. 
Так влюблен ли этот робот, этот оживший мертвец, в молоденькую девочку из Альянса? 
Да нет, чушь какая. Она в него? Бр-р, даже подумать жутко! 
Говорят, она конвоировала его к Риггелю, была начальником его охраны. А он, вероятно, увидев рядом с собой более-менее симпатичную женщину, просто сделал ее своей, для удовлетворения своих потребностей, так сказать. 
Ирис вновь воскресила в памяти его суровое лицо, его горящие глаза, которыми Темная Сторона Силы смотрела в этот мир, и лишь покачала головой. Чтобы добровольно лечь с таким человеком в постель, надо слишком сильно любить его.
Но возможно ли полюбить это чудовище? Безногого, безрукого, обожженного до костей? Каков он там, под одеждой? 
Ирис знала, что в свое время Лорд Вейдер ежедневно проходил процедуры по дезинфекции, все его тело, сплошная рана, обрабатывалось, всталялись лоскуты новой синтетичесой кожи, снималась старая, отработавшая свое, и перевязочный материла, испачканный сукровицей, гноем и алыми пятнами живой крови, выбрасывался и сжигался после таких процедур мешками. А что изменилось теперь? Каков он сейчас? 
Все еще похож на гниющую кровоточащую мусорную кучу? 
Ирис прекрасно знала, как выглядят жертвы ожогов, в какую грубую, жесткую уродливую корку, стягивающую все тело, превращается обожженная кожа, как деформируются мышцы, насильно стянутые этой жесткой толстой чешуей. Одно то, что Вейдер ходит ровно, как все нормальные люди, уже чудо. Но, кажется, его давненько не осматривали и не приводили в порядок имперские врачи, не снимали искусственную кожу и не натягивали на искалеченное тело новый чехол, так похожий на настоящий. 
Искусственная кожа ничего не чувствует. Ничего. В ней нет ни единого нервного окончания. Она выполняет, по сути, роль огромного эластичного стерильного бинта – удерживает на своих местах обнаженные мышцы и предохраняет организм ситха от проникновения заразы. На ощупь она походит на обивку дорогого дивана, такая же холодная и скользкая. 
А теперь, стало быть, нет этого эстетичного чулка, и вместо него изрезанная пламенем кора старого дуба… Ирис представила, что ее рука ложится на испещренное грубыми рубцами тело, как пальцы скользят по перетянутым, атласно блестящим растяжкам и по белым, омертвевшим буграм, и ее едва не стошнило. Какая мерзость! А ведь эта девочка из Альянса прикасается к этой жуткой развалине. Впрочем, это не самый худший вариант. Ведь был же Лорд Ситх Повелитель Боли, Дарт Сион, кажется, точно не помню. Он вообще был мертв, и его тело постепенно разлагалось и распадалось на части, а один его глаз на иссохшем мумифицированном лице был сухим и белым... 
И  юной любовнице, наверняка, приходится все делать самой, ведь Вейдер же увечный. Что он может? Только лежать и смотреть, как она двигается на его обезображенном теле.
Ирис еще раз затянулась сигаретой, смакуя горький дым. 
Картинки, рисующиеся у нее в голове, странно возбуждали, щекотали ее обостренные чувства. Все то, что она знала о Вейдере как врач, совсем не вязалось со слухами, что теперь ходили о нем. 
Крохотная юная любовница и уродливое огромное чудовище, принуждающее ее Силой двигаться на своем истерзанном теле. 
Красота и уродство вместе, хм… От этой странной связи веяло чем-то порочным, жестоким, темным, развратным. 
Страстная возня в темноте, перевитой Силой… Странная смесь беспомощности и всеобъемлющей силы. Наверное, это и есть тот секрет, который делает Лорда Вейдера таким притягательным, так приковывает к нему внимание. Он одновременно слаб, и в его слабости его сила, его немощь позволяет ему сжимать мертвые, железные пальцы, зажимая в кулаке всю Галактику.
И она с этим калекой ложится в постель? Да он наверняка что-то испортил в ее голове, если после первого же раза она не покончила жизнь самоубийством!
Интересно все же, подумала Ирис, закусывая сигарету и придвигаясь к своему столу, за которым она провела весь день, работая, а какое влияние она, эта девочка, имеет на Вейдера? Что-то ведь она может попросить за свои услуги, скажем так? 
И что, если занять ее место?
Раскладывая препараты и инструменты, Ирис усмехнулась свой мысли. 
Разумеется, ни о какой любви с Вейдером и речи быть не может. Пусть эта юная красотка по-прежнему играет роль секс-игрушки для ситха. Но ведь рядом с ним нет никого, кто бы был его советником, его подручным, кто бы исполнял его мелкие поручения. 
Вот это место неплохо было бы занять, подумала Ирис.
Император?
Путь к нему закрыт навсегда. Старый мерзавец обзавелся новым телом, но разум его все тот же. Он подозрителен, он ни за что не поверит тому, кто однажды оказался на другой сороне. 
Вайенс, ставленник Императора? Это еще хуже. Он попросту ненормальный, и кто знает, сам ли он двинулся, или это императорская кровь виновата в родившейся в его душе жестокости. Место рядом с ним особенно опасно уже хотя бы тем, что его жестокость доставляет ему удовольствие. Он любит убивать. Нет, нет однозначно. 
Есть еще маленький Люк, подумала Ирис, нежно улыбнувшись.
Место рядом с ним? 
Молодой Мастер Люк с таким чистым, наивным, почти детским взглядом, с такой открытой, прекрасной улыбкой, с его сильными руками… 
Он силен, он молод и хорош собой, вперед его ведет его горячее сердце, его вера в борьбу со злом. Пожалуй, его служение Силе и делу Альянса для него интереснее власти, могущества, обладания всем миром – словом, всем тем, что так желанно ситхам, в чьих сердцах всегда горит неукротимый огонь, огонь их желаний, которые ситхи не укрощают никогда. А джедаи привыкли жертвовать всем во благо других, и никогда не думают о личной выгоде. Какая- то извращенная форма святости. Какая преснятина…
Так что остается Вейдер.
В последнее время к нему приближается чересчур много людей, он не так параноидально подозрителен, как император, и не так извращенно жесток, как этот гнусный гаденыш Вайенс. Его горячая, обжигающая ярость всегда проста, и означает только одно – смерть. 
И он представляет собой реальную силу, ему можно служить, надеясь на то, что часть своих завоеваний он подарит своему верному вассалу.
К тому же, хладнокровно размышляла Ирис, со временем можно будет вовсе избавиться от его любовницы. Одна любовница – это плохо, хорошо, когда их много. И совсем хорошо, если это рабыни твиллечки. Есть много способов заставить их не бояться увечного жестокого ситха. Один укол, и любой из них будет казаться, что перед ней самый прекрасный мужчина во Вселенной… да и вообще любую женщину, на которую укажет Вейдер, можно будет уговорить таким способом, и Ирис могла бы помогать ему в этом. 
Кстати, а не этим ли ситх добивается расположения у своей протеже? Наркотики? Вероятнее всего…
А что, развязно думала Ирис, извлекая небольшой образец крови Люка, если до этого дойдет, если будет нужно, то она и сама примет такую пилюлю. 
Черт, почему она раньше до этого не додумалась? Этот паршивец Вайенс так запугал ее, что она просто напрочь позабыла о том, как это – хоть немного думать. Она просто запретила себе даже размышлять в этом направлении. 
А пара таблеток счастья могли бы помочь ей преодолеть ее боязнь перед ситхом и отвращение к нему.
Да хоть бы и сейчас.
Ситх ранен, Вайенс говорил, что к нему ходил врач!  И ничего дурного с врачом не случилось, иначе бы весь персонал говорил бы об этом. Вейдер позволил медику помочь ему, позволил провести операцию, и пальцем не тронул. Если бы Вайенс не давил, не запугивал так Ирис, она бы уже давно втерлась бы в доверие к ситху. Но Вайенс вдоволь попил ее крови, наслаждаясь ее страхом, и она не посмела, не приблизилась к Вейдеру. 
Ирис замерла от наития.
А кто мешает ей сейчас сходить к ситху?!
Надо всего-то поднять журнал наблюдений за его состоянием. Причину своего посещения можно выдумать, основываясь на записях.
Оттолкнувшись от своего стола, Ирис на кресле переместилась к лабораторному компьютеру и вошла в медбазу.
Поиск нужной информации не занял много времени. Вот Люк и его болячка – рассечение, сотрясение, легкая контузия, потеря крови. А вот Лорд Вейдер – колотая рана, перерублено ребро, ого. После врачи посещали его еще трижды. От досады Ирис даже застонала. Три раза! Если б она просто пришла к нему три раза, уже б пошли разговоры. А если б на выходе она слегка растрепала волосы и чуток привела в беспорядок одежду…
Опыты уже не занимали Ирис как прежде. Ею овладело странное возбуждение, какое бывает порой перед каким-то важным событием или перед интереснейшей операцией, и она скорее машинально меняла условия среды для мидихлореанов, отмечая изменения в их поведении.
- Вот эти крохотные букашки дают Силу такому огромному, такому сильному человеку, - нараспев протянула она. – Он желает, а они слышат, и выполняют его волю. И калека вновь может ходить, и даже исцеляется от недугов, отращивая себе новые легкие, и кое-что еще, - Ирис чуть хохотнула. – А ведь действительно!
Мидихлореаны – это усилители возможностей человеческого тела, и его память! Это они запомнили, как Вейдер выглядел до того, как Оби-Ван искупал его в лаве. Вейдер пожелал восстановить функцию легких, и это ему удалось. Концентрируясь на своей болезни, вспоминая раз за разом тот день, он возвращался к тому состоянию, когда еще не был изуродован, и эти крошки смогли восстановить его тело!
Интересно, а вспомнят ли мидихлореаны Вейдера и Императора друг друга?
Или они не имеют разума, и ими повелевают сами ситхи?
В обычный день Ирис пожалела бы образец Люка, и не стала бы так легкомысленно его портить, но не сегодня. В нее точно бес вселился, и она ощущала себя слегка навеселе. Мгновенно она создала раствор для адаптации обоих образцов друг к другу, чтобы кровь не свернулась, и капнула раствор с образцом Люка в образец императора. 
Анализатор не показал ничего. Точнее, он выказал какой-то средний результат, серый, посредственный, как показалось Ирис. Вновь неудача, подумала она, привычно фиксируя результаты.
- Но ведь в чем-то мне должно повезти, - промурлыкала она, поднимаясь.
…На часах было почти одиннадцать вечера. Все заканчивали работу, если таковая была, и отправлялись на покой.
«Осмотр перед сном не должен показаться ему подозрительным»,- подумала Ирис. Судя по документам, именно в это время Вейдера прежде и навещали медики. Вероятно, это время выбрал он сам, как наиболее ему удобное.
Пару дроидов в медотсеке она подобрала быстро, а вот нужную таблетку раздобыть было сложнее. Дроид с нужным ей препаратом отозвался и позволил взять медикамент только после того, как она догадалась назвать причину требуемого –«обезболивающее для Лорда Вейдера». Судя по записям, двое врачей его применяли тоже. Вообще, довольно странно, что ситх позволил применить к себе такой препарат. Это означает отключение сознания, подавление воли, это же потенциальная опасность. Или он настолько доверяет людям Альянса? Да нет, невозможно…
Еще раз пролистнув меддокументы Вейдера, она собрала нужные инструменты и еще раз взвесила на ладони пилюлю. Вообще, чтобы успокоиться и находиться в состоянии легкой эйфории достаточно и половины, подумала Ирис. А что, если отпустит раньше? Или подействует позже? Пока Ирис доберется до отсека, где обитает ситх, пройдет какое-то время, и препарат начнет действовать, но будет ли этого действия достаточно, чтобы задавить свой страх? 
Нет, нужно действовать наверняка, подумала Ирис, и решительно закинула таблетку в рот. 
Это поможет ей справиться со страхом перед ним. Даже если он вздумает ее задушить, она здорово посмеется напоследок, ха-ха-ха!
- К Лорду Вейдеру, - скомандовала она. Где расположена его каюта, Ирис не знала, но в памяти меддроидов наверняка была эта информация.
Дроид сверкнул глазком диода, сигнализируя, что приказ принят, развернулся и поехал по направлению к лифтам, а Ирис двинулась за ним.
Оказалось, что Вейдер расположился намного дальше, чем на то рассчитывала Ирис, и это было весьма неприятным сюрпризом. Когда дроид выкатился из лифта, перенесшего их на уровень выше, и направился к транспортной ветке, Ирис уже пожалела, что проглотила целую таблетку. В светлом вагончике, который должен был доставить их в запрошенный дроидом отсек корабля, Ирис присела на обитый кожей диванчик, глубоко вздохнула и прикрыла глаза. 
Препарат набирал силу, и приятное тепло растекалось по ее плечам и рукам, и, открыв глаза, Ирис обнаружила, что ее зрение обострилось, и она без малейших усилий может рассмотреть даже поры на обивке сидения, и тонкие белые волоски на своей руке. С минуту она с удивлением пялилась на собственную руку, поворачивая ее так и этак, и находила ее идеальной и совершенной. 
На пике действия этой чудо-таблетки  она не сможет себя контролировать, да и ситх быстро поймет, в чем дело. 
А значит, он сможет как убить ее, так и воспользоваться ею… 
Господи, какая противная, пошлая, назойливая мысль! Это проклятый Вайенс вбил ее в голову Ирис, словно гвоздь. На миг ее посетило видение – темное, неясное, та самая развратная возня в темноте, наполненной стонами и витающей в воздухе Силой, - и Ирис, ахнув, ухватилась за живот, почувствовав сладкие спазмы. Нет, не думать об этом, нет! Не хватало еще, чтобы она при ситхе почувствовала это жгучее влечение и острое удовольствие…
Но эта мысль тотчас же прошла, уступая место невероятному покою, почти счастью. Впервые за последнее время Ирис вздохнула полной грудью, и вздохнула с облегчением. Давно надо было так расслабиться…
Вагон прибыл к месту назначения, двери его раскрылись, и дроид выкатился на площадку. Ирис нехотя поднялась с сидения и двинулась за ним.
Шаг за шагом приближаясь к дверям, за которыми ее ожидала, вероятно, смерть, она не боялась. 
У дверей каюты Вейдера она чуть замешкалась, рука, ставшая внезапно такой тяжелой, запуталась в кармане халата, и она не успела постучать. Но дроид внезапно безо всякого замешательства вставил в паз замка свой ключ, и вкатился в открывшуюся дверь так просто, словно не раз делал это. Значит, разрешен вход всем медицинским дроидам без разбору. Первый уровень допуска, отметила про себя Ирис, даже не удивляясь и переступая порог. Если б она постучала, это было б подозрительно. 
А так…
Наркотик купировал всяческую возможность чему-либо удивляться, и любопытство тоже. Опустив голову, Ирис покорно брела за дроидом, глядя, как его колесики чертили матовую полосу на натертом до блеска полу, как будто это сейчас было самым главным в ее жизни. 
У постели дроид, крутанувшись вокруг своей оси, сверкнул глазком и пропищал что-то. Надобности расшифровывать его сигнал не было, итак было ясно, что дроид не обнаружил пациента и запрашивает дальнейших распоряжений.
Ирис молча стояла посреди каюты, тупо уставившись на постель, неширокую полку, откидывающуюся от стены. Белые простыни неприятно слепили ставшие очень чувствительными глаза, вмятина на измятой подушке казалась бездонной черной дырой, и Ирис прикрыла глаза, спасаясь от неприятной рези.
Странно, пронеслось в ее голове, Вейдер спит в постели. Она ожидала от него чего-то более необычного, более механического. Какого-то специализированного технического ложа с подставками для тяжелых протезов, которые фиксировались бы на время его сна. Но вместо хромированного блеска – ослепительная белизна белья… странно.
- Что вам нужно? – голос Вейдера наверняка был громок и груб, но мир стал нетороплив и мягок, и резкость ситха потонула в нем. Ирис ощутила невероятную усталость, и ей очень захотелось прилечь на эту неширокую кровать, но она заставила себя обернуться к говорившему. 
Вейдер, верно, отдыхал, когда услышал, что в его дверь кто-то пытается проникнуть. Несколько секунд ему было достаточно, чтобы выпрыгнуть из постели и притаиться в тени у входа, чтобы впустить пришедшего и отрезать ему путь к отступлению. Сайбер взять он успел, это точно, а вот штаны надеть – нет. С равнодушием Ирис наблюдала, как на нее надвигается голый гигант, и неяркий приглушенный свет ядовитыми бликами играл на его груди.
Все-таки, одежда облагораживает, подумала Ирис, рассматривая Вейдера совершенно беззастенчиво, удовлетворяя свое недавнее любопытство. В своих темных одеждах он смотрелся не так угрожающе, как нагишом. 
Без одежды Вейдер поражал воображение еще больше, чем в своем черном плаще главкома, и не только своим ростом. 
Было в его массивной фигуре что-то первобытное, дикое, что-то варварское, угрожающее. Он словно вышел из тех времен, когда человек полагался прежде всего на силу своих рук и на ловкость своего оружия,  когда воин был сплошным клубком тугих сильных мышц. 
Обритая наголо голова Вейдера, его суровые черты только довершили это сходство.
Ирис, ожидавшая увидеть уродливое месиво вместо кожи и обрубок тела с металлическими протезами разной длины, приспособленными к культям, с удивлением, пробившим даже наркотическую эйфорию, увидела перед собой человека с абсолютно гладкой кожей, хорошо сложенного, с гармонично развитой мускулатурой. Старые ранения были словно полустерты с его тела, и только тонкие, как нити, белые шрамы, пересекающие его спину, напоминали о них. 
К ее немалому удивлению, даже ноги ситха выглядели как настоящие, живые, и если б не тонкие щелки между отдельными деталями в местах сочленений, которые Ирис смогла рассмотреть на отполированном до блеска металле только благодаря наркотику, обострившему ее зрение, и металлические кольца, перетягивающие каждое бедро, догадаться, где заканчивается живая плоть и начинается протез, было б невозможно. 
Более всего потрясли Ирис широкие плечи ситха, практически заслонившие ей свет, и его руки. Кисть, сжимающая сайбер, была идеально гладкой, блестящей неестественным ртутным блеском, и на ее тыльной стороне Ирис увидела свое отражение.
 
- Я пришла осмотреть вашу рану, - произнесла Ирис равнодушно. Зловещее приближение ситха не напугало ее, и даже когда он приблизился к ней вплотную, страха не было. 
Ее собственный голос показался ей безвкусным и колючим, как сухой картон, и она поморщилась, тайком облизнула губы, чтобы избавиться от этого неприятного вкуса. – Последний осмотр…
Вейдер бесцеремонно ухватил ее за подбородок, поднял ее лицо к себе, и их глаза встретились.
Буквально секунду он всматривался в ее спокойное лицо, и она отметила про себя, что глаза у него все же голубые, выцветшие, посветлевшие за много лет, но все же голубые. Его металлические пальцы были странно теплыми, и, если б Ирис не приняла таблетку, ей, вероятно, было бы очень больно от того, с какой силой ситх сжал ее подбородок.
- Сколько еще обдолбанных врачей мне предстоит увидеть? – злобно произнес он, и его губы гневно изогнулись. Он отпустил ее лицо, но ей показалось, что он отшвырнул ее от себя. – Мне не нужна ваша помощь, достаточно и дроидов. Уходите.
Ах, вот оно что. Разумеется, врачи брали таблетки счастья для себя, а не для Вейдера. Они, как и Ирис, старались заглушить свой ужас перед ситхом.
- Я должна вписать результаты осмотра, - нудно проскрипела Ирис, снова переводя свой взгляд на ситха.
Он уже не обращал на нее никакого внимания. Ни ее присутствие, ни его собственная  нагота его нисколько не трогали, он не испытывал ни малейшего неудобства. 
Отвернувшись от Ирис, он прошел к дроиду, который, казалось, нетерпеливо попискивал, протягивая инструменты к пациенту, и приподнял локоть, чтобы дроиду удобнее было осматривать его рану. 
Ирис перевела дух и сглотнула, стараясь справиться с внезапно нарастающим возбуждением. 
Она уже не могла отличить, что сейчас происходит с нею – естественное изумление от увиденного, или же это наркотик завладевает ее сознанием все больше.
Вейдер стоял, обернувшись к ней спиной, расставив ноги и приподняв локоть. То, с каким терпением он переносил все манипуляции дроида, говорило о том, что свое тело он теперь берег и ухаживал за ним. Вероятно, он все еще воспринимал его как оружие, которое надлежит содержать в порядке, а может, ему чрезвычайно понравилось быть здоровым. 
«Теперь-то понятно, отчего его протеже не жалуется, - подумала Ирис, рассматривая мощную спину темного лорда, его крепкие бедра. – Чертовски породистый самец! Господи, ну до чего хорош… » 
Меж тем дроид закончил сканировать рану и выдал изображение снимка. Ирис, не отдавая себе отчета, шагнула вперед и взяла снимок, рассмотрела его. Кажется, ребро срасталось удачно. 
- Помогите! – сухо скомандовал Вейдер, кивком указывая на дроида, постоянно пищащего. Ирис перевела взгляд на бок ситха, и поняла, что рана заклеена перевязочным материалом, и дроид не может его отодрать. 
Ирис, все глубже погружаясь в наркотическое спокойствие, не замечала сигналов дроида, и только резкий голос ситха помогал ей выныривать из уютного небытия. 
Она сделала еще один шаг, приближаясь к ситху, и положила ладонь на его спину. Его тело было теплым, и она почувствовала его запах.
«Как простой человек»,- мысленно удивилась она, не уловив ни запаха металла, ни какого-нибудь особого аромата машины, автомата. – Он просто человек…»
Своими чуткими пальцами она подцепила краешек пластыря и дернула его, отклеивая от кожи. Склоненное над нею лицо ситха, казалось, не изменилось, но ее рука, лежащая на его теле, заметила малейшие колебания, самые мелкие сокращения мышц в ответ на боль.
«Живой, - с изумлением думала она, прислушиваясь к его дыханию, ощущая, как под ее рукой вздымается его грудная клетка, - он живой!» 
Под повязкой был длинный, сантиметров в пятнадцать, неровный красный шрам. Ирис, рассматривая его, недовольно поморщила нос.
- Нехорошо зашито, - произнесла она. – Некрасиво.
- Зашито отлично, - огрызнулся Вейдер. – Человек, зашивший мне рану, сделал это быстро, и, в отличие от вас, он не был настолько труслив, чтобы накачаться наркотиками.
- Кто вам сказал, что я боюсь, и что я приняла наркотики от страха перед вами, - машинально соврала Ирис, обрабатывая его рану. – Вероятно, я просто хотела провести веселый вечер.
- Самый худший способ повеселиться, - с презрением произнес Вейдер. Ирис подняла на него спокойный немигающий взгляд. Ее действия были точные, механические, как у робота. Сделать простую перевязку она смогла бы, наверное, и без сознания.
- Вы пробовали? – спросила она спокойно. – А какой тогда самый лучший?
Она красноречиво взглянула на живот Вейдера, перевела взгляд чуть ниже и, скроив некую гримасу, согласно покачала головой – ну да, тоже вариант. 
Он следил за ней с нескрываемым любопытством.
Стараясь проникнуть в ее мысли, он натыкался только на какие-то абстрактные лабиринты, на навязчивые мысли о сексе и на совсем какие-то пошлые развратные фантазии, граничащие с извращениями. Однако, у дамы специфический вкус…
Посему выходило, что красотка и в самом деле хотела развлечься вечерком, и, вероятно, ждала кавалера, а вместо этого ей пришлось топать к нему и заниматься его болячкой. 
Вейдер усмехнулся.
Похоже, сегодня любитель связываний останется коротать ночь один.
- Мои методы повеселиться далеко не так увлекательны, как ваши, - с нескрываемой издевкой произнес он.
Брови Ирис взлетели вверх, на ее лице отразилось выражение задумчивости, и она вдруг сделала шаг ему навстречу. Ее руки легли ему на грудь, пальцы, лаская, скользнули ниже, обводя контуры его пресса.
- Так может, повеселимся вместе? – произнесла она. Разгоревшиеся красно-желтым светом глаза ситха смотрели на нее, но он промолчал. – Вы научите меня вести себя хорошо, а я… я научу вас своим методам веселья?
Ирис чувствовала, как наркотическая река уносит ее сознание прочь. Еще пара минут, и весь мир превратится в сплошное наслаждение, и потому страха не было совсем. 
Она осознала, что попросила у Вейдера, но даже удивиться своей дерзкой смелости не смогла. 
Вейдер же, снова  прикасаясь Силой к ее сознанию, все больше и больше видел этих развратных, откровенных сцен, которыми женщина грезила с самого начала. И чем дольше он всматривался в пестрый клубок сплетенных тел, чем больше прислушивался к голосам и стонам в ее фантазиях, тем больше узнавал себя в видениях Ирис, свое двигающееся над распростертой женщиной тело, блестящее бусинами пота, и ее тело – покорное, страстно ласкающееся. 

Женщина сама предлагала себя ему.
В Империи это было довольно обычным делом. 
Желая выторговать себе какую-нибудь привилегию, аристократки, собравшись с духом и приняв какой-то препарат, схожий по своему действию с тем, что проглотила Ирис, обычно являлись к Императору, и составляли ему компанию на ночь. 
Очень редко подобного рода просительницы бывали у Вейдера, но все же бывали.
Он находил их в своих покоях после того, как приближенные из охраны докладывали ему об очередной посетительнице. Он приходил, и находил свою очередную гостью, прикорнувшую на неудобном кресле. Чаще всего на женщину уже начинали действовать препараты, и к его приходу она была почти в бессознательном состоянии.
Он помнил  расширенные зрачки, сбивчивое хриплое дыхание и томные нежные стоны и вздохи, когда препарат набирал силу, помнил, как извивалось тонкое тело в шелковом белье, и складки вспыхивали в ночном свете жемчужным блеском. С такой женщиной можно было делать все, что угодно, она была готова на все, и все воспринимала как величайшее наслаждение, даже если металлические пальцы причиняли ей боль...
В полутьме коридора его железные пальцы ухватил Ирис за бедра, и он рывком поднял ее и усадил на какую-то тумбу. Ее расслабленное лицо оказалось прямо напротив его лица, его горящие глаза смотрели в ее глаза, и своими губами он ощущал ее учащенное дыхание.
- Хочешь меня? – произнес он, придавив всем весом своего тела Ирис к стене. Женщина потянулась к нему, и их губы почти встретились. В мозгу Вейдера вновь всплыла картинка, от которой горячей волной возбуждения обожгло живот, но он отстранился от Ирис, и зажал ее ласкающиеся руки, удерживая. – Хочешь?
- Угу, - пробормотала Ирис, улыбаясь и не прекращая своих попыток дотянуться до его лица. – Сам посмотри.
Одна его рука бесцеремонно скользнула между ног женщины, и Ирис задрожала мелкой дрожью, когда его пальцы нащупали влажное пятно, проступающее сквозь ткань ее брюк.