*********************
Сила у Вайенса кончилась внезапно; Ирис, которая почти потерла сознание, и для которой все происходящее было похоже на наркотический бред, вдруг ощутила, что больше нет змей, ласкающих и пожирающих ее, что исчезли колющие раскаленные иглы и огромный член больше не разрывает ее тело.
Вайенс, навалившийся на нее, тяжело дышал, и его руки, упершиеся в белую поверхность стола, заметно дрожали.
- Хорошо было, да? – сиплым голосом произнес он.
- Всю Силу проебал, мудак, - еле шевеля языком, ответила Ирис.
Краем своего измученного длительной пыткой сознания она понимала, что все, что сейчас произошло, было отчасти ей даже на руку.
Вайенс, рассмотрев голого Вейдера, позабыл обо всем и просто начал с ним соревноваться – как и обычно, впрочем, - доказывая непонятно кому, что он ничуть не хуже. В перерывах между непрекращющимися оргазмами, едва приходя в себя, Ирис ощущала на своем лице его жадный горячий рот, который, казалось, не целовал ее, а жадно пил ее жизнь, и слышала полубезумный шепот Вайенса, твердящий одно только имя – Ева.
- Ты чувствуешь, как я трахаю тебя, Ева? Я сделаю это с тобой, как только доберусь до тебя, я положу тебя на спину и буду смотреть, как ты корчишься и кончаешь, я буду трахать тебя во все дырки, я поставлю тебя кверху задом и буду трахать, я буду тереть твой клитор и смотреть, как трясутся твои ляжки, Ева…
И за всем этим безумием, бредом, за этой грязью, потом, вонью потных тел Вайенс так и не заметил того, что так тщательно скрывала от него Ирис – коварство сыворотки. Того, что Сила утекает, как вода сквозь пальцы.
Истязая Ирис, Вайенс списал исчезновение Силы на то, что расходовал ее практически безостановочно в течение долгого времени, и потому у него не возникло ни подозрений, ни вопросов…
Может, благодаря этому Ирис сейчас жива?
Она рассчитывала на то, что получив Силу, Вайенс начнет ее расстреливать, как новобранец, испытывающий выданный ему новенький бластер, и так же быстро все растратит. Словом, она готовилась выкручиваться и врать, но… вышло как вышло.
Может, это и к лучшему.
- Но оно того стоило, - ответил Вайенс и поднялся с нее.
Вайенс неторопливо надел брюки и поднял китель, брошенный на диване.
Ирис еле шевелилась на столе, нащупывая опущенной вниз ногой пол и свою одежду, брошенную под ноги.
- Похотливый кобель, - рыкнула она. Вайенс, застегивая китель, не смог сдержать улыбки; упрямство Ирис и ее нежелание сдаваться определенно заслуживали уважения и привлекали к себе внимание.
- Не ругайся, дорогая, - Вайенс пригладил волосы и, довольный собой, оглядел свое отражение в застекленной дверце шкафчика. - Это для твоей же пользы.
- Для моей пользы?! Да у меня вся пизда в клочья!
Пропустив мимо ушей ее грязное ругательство, Вайенс беспечно кивнул:
- Ну, разумеется. Тебе предстоит убедить Еву в том, что ты была с Вейдером. Думаешь, если бы ты не испытала всего этого, Ева тебе поверила бы? Завтра, нет, послезавтра (тебе же надо отдохнуть после такого… секс-марафона, я понимаю!) мы встретимся и обговорим где и когда ты пересечешься с Евой, и что ты ей скажешь. Ты должна быть убедительна.
- Ты в конец рехнулся со своей Евой! – с ненавистью прошипела Ирис, усаживаясь на столе. Она была растрепана, растерзана, и чувствовала себя так, словно на нее приземлился ИЗР. – Можешь думать о чем-то другом?!
-Нет, - отрезал Вайенс резко, обернувшись к ней. Его глаза стали холодными и внимательными, и на миг Ирис показалось, что вновь вернулся Дарт Акс, и она вжалась в испуге в стол. – Ты разве не поняла? Все, что я делаю, я делаю лишь с одной целью – получить ее. Это все – для нее и ради нее. Будет нужно – я и Вейдера убью, лишь бы ее заполучить.
- Ты ее хоть любишь? – внезапно спросила Ирис. Вопрос застал Вайенса врасплох, он осекся и некоторое время он молчал. 
- Пожалуй, - ответил он, наконец. – Но это неважно.
Разговор стал ему почему-то неудобен, неприятен, и он, мотнув головой, словно отгоняя мучающие его мысли, поспешил выйти, кое-как прикрыв за собой разбитую дверь.
Некоторое время Ирис сидела, тупо глядя перед собой и прислушиваясь к его удаляющимся шагам. Вид у нее бы отсутствующий, словно она размышляла о чем-то далеком, словно дух ее был не здесь.
Но как только его шаги стихли вдалеке, она сползла со стола и еле успела добраться до умывальника. Ее тяжело и отвратительно вырвало, и она разревелась, разоралась на всю лабораторию, отирая мокрое лицо руками.
Ирис не была легкомысленной, отнюдь. И то, что делал с ней Вайенс – несомненно, она испытала невероятное, нечеловеческое удовольствие, - она все же восприняла как унизительное насилие, извращенное, грязное, пошлое.
То, что себе позволил Вайенс, даже не спросив ее согласия, не позволял себе никто. Ирис чувствовала, что все ее интимные, потаенные желания были бесцеремонно вывернуты наизнанку, словно она какая-то шлюха, лишенная всякой стыдливости. Но хуже всего то, что когда он проделывал с ней все эти грязные, развратные, унизительные вещи, он заставлял ее корчиться и кричать «да, да, еще!» и смеялся, глядя, как она выпрашивает его… его…
Ирис снова блеванула, ее желудок чуть наизнанку не вывернулся. Однако, это помогло, и вместе с содержимым ее желудка из нее словно выплеснулась истерика.
Ирис враз смолкла и слезы ее высохли. Она открыла воду и смыла всю грязь, затем тщательно, хорошенько умылась, обтерла несколько раз все тело полотенцем, брезгливо смывая его слюнявые жадные поцелуи, отпечатки его зубов, его пот, его запах, его сперму. Натянув на голое тело чистый белоснежный похрустывающий халат, она выкинула провонявшие интимным свиданием тряпки в утилизатор и долго задумчиво смотрела, как ножи перемалывают в мелкие лоскутки ее вещи.
Она ненавидела Вайенса еще больше, сильнее, чем за первый раз. 
Блядь, даже Дарт Вейдер не такая скотина, как он!
Даже этот человек, которого ненавидит и боится вся Галактика, не стал применять к ней Силу… таким образом. 
Не дал ей попробовать ситха… 
Ирис усмехнулась. Попробовать ситха – высказывание вышло каким-то двусмысленным и пошлым. Но уж как вышло.
Но шутки в сторону.
Нужно думать о том, что и как она скажет этой Еве, этой глупой девочке с чистым доверчивым лицом. В том, что Вайенс притащит ее на аркане, и заставит навешать лапши на уши этой блеклой аристократке, сомнения не было. Заставит. Если Ирис заупрямится и начнет юлить, он из нее кишки выпустит.
Значит, разговору быть.
Утилизатор перемолол вещи Ирис и остановил свои ножи, сыто заурчав. Ирис, втащив из пачки сигарету, в задумчивости прошла к дивану и присела на край, прикурив и щуря глаз от едкого дыма.
Сказать аристократочке, что ее трахал Вейдер? Дураков нет. За это Вейдер Ирис из-под земли достанет и снова закопает, но уже по частям. Но именно этого требует от нее Вайенс.
Разумеется, он понимает, что за всю эту гадкую аферу Вейдер с Ирис спросит. Не может не спросить. Если эта женщина действительно что-то значит для великого ситха, он взбесится, когда она ему предъявит за измену. И тогда он найдет лгунью. И тогда…
Ирис стряхнула пепел с сигареты и кивнула головой.
Тогда Вейдер убьет ее. 
Что такое она, Ирис, в той борьбе за женщину и власть, которую устроили ситхи? Ничто. Пешка, разменная монета. Вайенс пожертвует ею не раздумывая, будь она даже турой.
И у нее есть все шансы закончить свою жизнь горлом в кулаке Вейдера.
Нет, сначала он, конечно, спросит, кто научил ее этой гадости и зачем, а потом обязательно убьет. Трахать он ее не будет, но, судя по тем возможностям, что дает Сила, если возможно многократно усилить наслаждение, то так же многократно можно усилить и боль. Мучительнейшую боль, при этом продлевая жизнь. Вейдер знает, как это делается, с ним с самим такое проделали, и кто знает, сколько раз он желал уже умереть, когда Палпатин Силой заставлял биться его сердце.
Знает это и Вайенс. 
И про боль, и про то, что Вейдер будет искать лжецов. И о том, что Ирис просто умрет, назвав имя заказчика, а вот самому Вайенсу, интригану Вайенсу, Вайенсу - Дарту Аксу, придется помучиться.
И тут не поможет ни вливание императорской крови, ни сыворотка Ирис – ее, кстати, у Вайенса нет, и это единственная причина, почему она до сих пор жива.
Впавший в ярость Вейдер вцепится в горло кому угодно, и даже умирая, утащит с собой в ад, вцепившись своими металлическими пальцами, проткнув ими грудную клетку и схватившись за ребра!
А это означает лишь одно: Вайенс добудет себе пару-тройку доз, как раз по числу важных ему боев – Император, Люк, Вейдер, например, - и сам устранит ее, еще до того, как до нее доберется Вейдер. Или даже не дожидаясь этих доз, невелика потеря. В этом нет никакого сомнения.
Значит, надо действовать быстрее него.
А что она может, собственно?
Ирис затянулась сигаретой и покачала головой. 
Ни-че-го.
Она находится тут на полулегальном положении, она всецело зависит от Вайенса. Кто она, откуда – знает только Вайенс.
Кроме троих-пятерых людей о ней никто не знает, ее почти никто не видел, Вайенс ее скрывает ото всех – и это с его стороны разумно. Потом, когда аристократочка закатит истерику Вейдеру, а он начнет расспрашивать, а что это за женщина его оговорила, никто и не подумает связать ее с именем Вайенса. 
Та-а-ак. 
Что из этого следует? Только то, что встреча с аристократкой будет организована Вайенсом где-нибудь в другом месте, не на Риггеле. Чтобы ничто не связывало ее имени с его именем. С ним. С тенью его.
Помнит ли Вейдер ее? Если у него нет склероза, то помнит. Знает, что ее якобы спас Вайенс? Да, наверное. Но это ничего не значит. Ее могли подсунуть специально – в это Вейдер поверит скорее, чем в то, что этот жалкий червяк Вайенс и есть его тайный и такой смелый недоброжелатель.
Судя по тому, как Вейдер унизил Вайенса, он ставит его ниже пилота Альянса. В их с Евой отношениях он его не видит вообще, и точно знает, что сам по себе Вайенс так ничтожен, что его слово не решает ничего. 
В голову Вейдера ни за что не придет то, что Вайенс все же наберется смелости, и что ему хватит ума вклиниться между ними. Да он уже вклинился, подумала Ирис, покачав головой, вклинился в тот самый час и миг, когда лег на первое вливание императорской крови. В бою за Еву он прошел страшный и сложный путь, и ясно, что его ничто уже не остановит.
Впрочем, ситхи другими путями и не ходят…
Вайенс – ситх, такой же, как и Палпатин, такой же, как и Дарт Вейдер, нравится это кому-то или нет. Его не стоит сбрасывать со счетов – а вот и первый урок, который преподали ей ситхи. Не стоит недооценивать противников, даже если они кажутся ничтожными.
- Не стоит, - задумчиво повторила она, и в ее глазах разгорелась злость.
Но она не Вайенс и не Дарт Вейдер. Она такая мелкая единица, что ее никто не замечает, а она видит всех. Сильные мира сего решили, что могут перемолоть ее в муку, как утилизатор грязные тряпки, но она будет сопротивляться до последнего.
- Тем более, что испытания на человеке прошли успешно, - злорадно произнесла она, и в ее глазах загорелась решимость. – Видит бог, я волью себе эту сыворотку, если потребуется, и размозжу голову любому, кто попытается хоть пальцем меня тронуть!

Однако, такое положение вещей заставляло шевелиться.
Если Ирис желала быть на шаг впереди Вайенса, ей нужно было действовать!
Вайенс, как и Дарт Вейдер, страдал одним существенным недостатком – он опасно недооценивал противников. В частности, Ирис, которую, казалось бы, довольно хорошо уже знал, и сам не раз отмечал, что ее воля и способность сопротивляться обстоятельствам практически безграничны.
Изнасиловав ее, он самодовольно думал, что женщина как минимум три дня будет приходить в себя, рыдая и залечивая душевную рану, другими словами – она растратит такое драгоценное для нее время на пустые жалобы небесам, возможно, на алкоголь и на слезы.
Но он заблуждался.
Выпустив дройдов-уборщиков, чтобы они навели порядок в лаборатории, Ирис поспешила к себе, в комнату при медцентре, отведенную ей Вайенсом. Там она приняла душ и переоделась в неприметную темную одежду – в черные брюки из плотной ткани, не сковывающие однако движения, в самого простецкого вида свитер, в добротные высокие ботинки на толстой удобной подошве – в таких и подкрасться незаметно можно, если что, - и черную куртку из тонкой кожи, без каких-либо изысков. Ее выбор одежды объяснялся удобством, практичностью и незаметностью. В толпе таких серых, скучных, непримечательных фигур миллион, заметить и запомнить человека, ничем не выделяющегося, будет намного труднее.
Свои шикарные чернее волосы Ирис после некоторых раздумий и колебаний убрала в узел. Сначала она хотела бесцеремонно отхватить их ножом и упрятать под капюшон или темную кепку, какую обычно носили на Риггеле охранники и уборщики, низший обслуживающий персонал, но потом вспомнила о том,что кроме опасной работы ей предстоит еще и встреча с Евой, и опустила нож, лезвие которого уже перерезало несколько тонких прядей волос, скрипящих в сжимающей их ладони.
Разговор с Евой!
Ах ты ж, черт...

В воображении Ирис нарисовалось какое-то кафе, где за столиком сидели они вдвоем, и Ева, поперхнувшись, оттолкнув прочь от себя чашку с кофе, с недоумением смотрит на улыбающуюся Ирис, и ее чистые хрустальные глаза наполняются слезами.
Да, чучелу в серой кепке с кое-как обкромсанными волосами, торчащими, как воронье гнездо, Ева не поверит. Скорее она согласится с тем, что Вейдер клюнул на яркую красавицу, какой Ирис была в ее той, давней жизни... до того, как Вайенс подошел к ней с предложением последовать за ним...
Ирис крепко сжала зубы, чтоб не разреветься, и упрямо мотнула головой. Не думать об этом! Сделанного не исправишь, и лить слезы по всему произошедшему глупо. Единственный выход - это выкрутиться из сложившегося положения, выйти живой из этой схватки, желательно при этом насыпав перца Вайенсу под хвост, да такого жгучего, чтобы он с воплями елозил жопой по полу и пытался вылизать горящее очко. О, это я тебе обещаю, мистер секс-машина, злобно подумала Ирис, и набежавшие было слезы мгновенно высохли на недобро прищуренных глазах.
Так что же делать с Евой..? 
Что-то сказать ей определенно придется. 
Но что?
Ирис еще и еще прикидывала варианты их разговора, и фраз, которые могла бы кинуть легкомысленная фифочка, хвалясь своей победой на любовном фронте, и раз за разом понимала, что не сможет произнести этого имени - Дарт Вейдер...
"Он просто бог, этот Дарт Вейдер. Он такой, такой..!"
"И тогда Дарт Вейдер схватил меня, и... сделал все, что хотел."
"Мы занимались любовью всю ночь, и должна тебе сказать - Дарт Вейдер неутомимый любовник!"
- Ужас какой-то, - пробормотала Ирис, потирая лицо. - Это звучит, словно воду в унитазе спускаешь.
Нужно найти какие-то слова, подходящие для этого, чтобы Ева и без восторженных розовых рюшечек слов восторга поняла, о чем идет речь и поверила.
Ирис закурила еще одну сигарету и в задумчивости почесала лоб.

А вообще, говорить ли Еве всю эту вайенсовскую гадость? Или просто встретиться с ней и сделать вид?
Да черта с два, тут же сердито перебила сама себя Ирис, сказать придется. Вайенс не отстанет от нее, пока она не скажет, а уж проверить, состоялся ли разговор или нет, он сумеет. И если разговор не состоится, он сможет ее заставить. Его методы совершенно ясны.
А может, самой напасть на него? Принять сыворотку и шарахнуть его, скажем, молнией? Ирис, в отличие от Вайенса, не стремилась становиться ситхом, и не жаждала Силы. Ей было достаточно всего одного раза, чтобы точно и выверено нанести удар и решить разом свои проблемы.
Ирис подкинула на ладони пустую пробирку, словно взвешивая ее, и поморщила губы, с сомнением качая головой.
Сила? А поможет ли она? Ирис ничего не знала о Силе - ни того, как форсъюзеры ощущают ее, ни того, как они управляют ею, ни того, как Сила рождает те же молнии, разящие врагов. Ну, будет у нее Сила, и что? Окажись лицом к лицу с Вайенсом, что она ем сделает? Покажет анализ крови с мидихлореанами, и он умрет от зависти? Смешно.
Можно, конечно, поколдовать над клонами императора, и с помощью компьютера разузнать что и как, но на это нужно много времени, а его как раз и нет!
Но все же, в самом крайнем случае Ирис готова была принять сыворотку. 
Значит, ее нужно изготовить.

И в конце концов, почему Ирис должна жалеть эту Еву? От нее не убудет; ей не грозит смерть, в конце концов.
И чтобы выиграть эту игру, остаться целой, Ирис придется все взять в свои руки. 
Вайенс, конечно, дурак. Разрабатывая этот план, руководя развитием ситуации, он совсем забывает о том, что все не так просто. 
Самовлюбленный осел, он иногда смотрит на людей так, словно они куклы, безмозглые марионетки, которыми можно играть, и которые поведут себя так, как вздумается кукловоду, и не зададут лишних вопросов, не засомневаются. Но это не так. Он хочет свести Еву и Ирис, полагая, что одного-единственного свидания будет достаточно. Но, блядь, даже ежу понятно, что незнакомые люди не говорят на те темы, о которых Вайенс хотел бы Еве рассказать!
Как он вообще себе это представляет?! 
"Привет, Ева, я тебя не знаю, ты меня тоже, но я хочу рассказать тебе о том, как замечательно Дарт Вейдер натянул меня в прошлую пятницу!"
Так, что ли?
В голове Вайенса этот план выглядит как схема с ключевыми моментами, от которых тонкими стрелками ведут в разные стороны мостики, связывающие различные события с последующими развязками и результатами. А о технической базе, что стоит под каждым событием, Вайенс не думает.
Странно это; или он действительно такой дурак, или он привык выкручиваться из проблем по мере их возникновения.
А если поразмыслить трезво, то выходит, что Ева и Ирис должны быть хоть немного знакомы, чтобы подобные интимные откровения не вызвали оторопи, недоверия и смотрелись более-менее правдоподобно. Две подружки за чашкой чая могли бы позволить себе посплетничать об ухажерах. 
Об ухажерах, брррр! 
Ирис вспомнила горящие яростные глаза ситха, его трепещущие ноздри и стальные пальцы, сжимающие, тискающие ее одежу, готовые сорвать ее одним рывком...
Да уж, ухажер... о таком рассказывают, потягивая валерьянку из горла.
И вот чтобы все это провернуть, надо встретиться с Евой ДО судьбоносного разговора. За одним надо бы разведать обстановку, оглядеться вокруг, посмотреть, где вообще она находится и наметить пути отступления, Да.
Потом, когда все кончится, Ирис должна будет бежать. Куда? Этого она не знала, как и то, на какие шиши она будет жить, и где. Бывший имперский врач, для нее нет места ни в императорских войсках, ни в рядах Альянса. 
Но это уже второй вопрос, которым она займется сразу после побега, а пока... пока основной ее задачей было сохранить собственную жизнь.
Размышляя надо всем этим, Ирис вновь вернулась в лабораторию.
К ее приходу дроиды навели идеальный порядок и даже принесли новую химическую посуду взамен разбитой. На столе сухо сверкали стеклом пробирки, колбы, и Ирис, взглянув на их стройные ряды, отогнала прочь нахлынувшие было воспоминания и решительно переступила порог. 
Клон императора, как она и предполагала, был все еще жив и стабилен, но его анализы ясно указывали на то, что он потерял способность к Силе. Ирис хохотнула, раз за разом вводя команду ему в мозг, и глядя, как он бесполезно крутит кистью.
- Ай да сыворотка, - протянула она, ухмыляясь. - Какую отличную свинью можно теперь подложить Вайенсу! Всех его подопытных накачать ею, чтобы в один прекрасный момент он остался вообще без запасов мидихлореанов. Отлична мысль, коллега! - Ирис отсалютовала пробиркой с анализом клона своему отражению в стеклянной дверце шкафа, в которую недавно смотрелся самодовольный Вайенс. - Так и сделаем.
Но пока, чтобы Вайенс ничего не заподозрил, клона стоило поддерживать в состоянии Силы. Насвистывая песенку, Ирис воткнула ему в вену катетер и прицепила капельницу. В нее она будет впрыскивать сыворотку, та будет подаваться в кровь маленькими порциями, и клон будет как настоящий форсъюзер.
Вайенсу можно будет сказать, что этот раствор поддерживает в клоне жизнь... а впрочем, шиш ему, а не объяснения.
Остаток этой ночи Ирис, выкуривая сигарету за сигаретой, работала, шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком выкладывая себе путь к свободе.
Для себя она сделала три пробирки с сывороткой - на всякий случай. Кто знает, как придется ею распорядиться? 
Процесс этот не занял у нее много времени. Привычно смешивая препараты и отправляя их в центрифугу, она закрывала крышку прибора и усаживалась за компьютер, просматривая распорядок жизни Риггеля и выискивая нужное ей имя - Ева Рейн.
Выходило, что Ева была очень крупным чином, и на ее плечах лежало управление работой всей планеты. Ее имя мелькало в списках инспекторов, проверяющих работу шахт, и комиссий, следящих за доставкой оборудования и отгрузкой грузов. Она проверяла все, во все вникала, и Ирис только покачала головой - а девочка не такая пустышка, как могло показаться с первого взгляд! Какой плотный график!
И где же можно найти брешь, когда можно подловить ее?
Покрасневшими от усталости глазами Ирис пробегала колонки цифр, шепча себе под нос названия объектов, фабрик, комиссий, и никак не могла понять, а отдыхает ли Ева вообще?
Центрифуга звякнула, сигнализируя, что и третья порция сыворотки готова, и Ирис, закусив сигарету, поднялась с места, потягиваясь, потирая уставшую поясницу.
Ну, должна же эта Ева хоть на минуту останавливаться! Человек не может круглосуточно скакать и прыгать по колдобинам Риггеля.
За окном небо над Риггелем начинало светлеть, становясь из бархатно-черного грязно-серым. Длинная зимняя ночь сменялась рассветом; Ирис, вливая сыворотку в капельницу клона, вдруг ощутила, как ужасно болит ее истерзанное тело, как дрожат ноги и руки, и как раскалывается голова. Она сравнила себя с солдатом на поле боя, словившем выстрел. Покуда рана горяча, раненый еще бежит, не чувствуя боли. Но вот проходит эйфория, вызванная выбросом адреналина, и завод кончается, наваливается усталость, боль и смерть. 
И ноги раненного заплетаются, подгибаются, и он падает, потому что тело перестает его слушаться.
Ее запал, похоже, кончился. Еще час назад она готова была бежать, шпионить, искать, а сейчас... она больше всего хотела заползти в темный угол и умереть. Хотя бы поспать, да, но лучше умереть.
- Держись, - велела Ирис себе. - Еще немного.
Вайенс, довольный собой, наверняка еще спит, но скоро проснется. Разумеется, он тотчас выпустит свои паучьи лапки и поинтересуется, а где же Ирис, и чем занята. Вот в тот момент она должна спать. Но до этого момента у нее еще есть время, и она должна его использовать с пользой.
Любое дело должно быть сделано точно, аккуратно, и наверняка. Не должно быть осечек, ошибок и неожиданностей. Все нужно предусмотреть, продумать, и направить в нужное русло.
И когда на кону стоит твоя собственная жизнь, нельзя доверять это самое дело другим людям, которые не желают тебе ничего хорошего...

У Ирис не было ничего - ни оружия, ни документов, ни права доступа в космопорт. Вздумай она угнать шаттл, к примеру, и охрана расстреляла бы ее еще на подступе к взлетным площадкам.
Единственное, что Вайенс оставил ей - так это бэдж с штрих-кодом, такой же, как и у любого члена низшего обслуживающего персонала. Доступ к объектам очень ограниченный, да и то лишь при наличии офицера, например, Вайенса, который мог бы подтвердить, что он несет ответственность за ее нахождение на объекте. Своеобразные кандалы в этом тюремном государстве...
 Единственное, чем отличался бэдж Ирис от документов грузчиков, так это тем, что он давал доступ ко всей научной базе данных, если его номер внести в компьютер вручную.
Это был высший уровень доступа, как у самого Вайенса. 
Ирис не знала еще, как ей это поможет, но была уверена наверняка - это сыграет обязательно. Иного ключа к спасению, чем этот кусок пластика со штрих-кодом, у нее не было.
Клону, оставленному на столе, она выставила в капельнице частоту капель примерно раз в полчаса. Так он точно сможет поддерживать чувствительность к Силе. Выпустив дроидов, Ирис велела им как следует прибраться в лаборатории, вывести устойчивый запах табака и дыма, чтобы никому и в голову не пришло, что ночью тут кто-то был и работал.
Синтезированную сыворотку она припрятала, обе пробирки. Сначала она колебалась, размышляя, а не взять ли одну из них с собой, и даже разыскала было шприц, но потом отчего-то передумала.
Нет; к этому она была еще не готова. Невидимая мощь, заключенная в прозрачной жидкости, пугала ее, так же, как и возможные последствия. Она припомнила Вайенса, испуганного, задыхающегося от ужаса, когда он в самый первый раз лаг на операционный стол и позволил привязать свои руки - сильные, красивые кисти, тонкие пальцы, нервно сжимающиеся и разжимающиеся, словно старающиеся избавиться от пут... Он был красивым молодым мужчиной, обычным человеком, который мучительно жалел о своем импульсивном, необдуманном поступке, которому свойственен страх, которого было даже немного жаль перед те, как он вкусил Силы в первый раз.
И во что он превратился?
Безжалостный ублюдок, беспощадный психопат-убийца и насильник. Сила выжгла в нем все человеческое. 
Нет уж. Такой доли для себя Ирис не желала.
Она всегда мечтала быть врачом, ученым, раскрывать тайны природы, и даже служа Империи она хотела быть как можно дальше от войны и смерти.
А ситхи всегда лезут на рожон. 
Если честно, то Ирис не понимала и этой странной тяги ситхов к власти и к войне.Слова про страсть, ведущую их вперед, пусть даже и по трупам, она воспринимала не более чем красивый девиз. Тем, у кого руки по локоть в крови, а душа черна как ночь,частенько  свойственно романтизировать свою жизнь. Внутри все выгорело, черно и мертво, как головешка, а снаружи красивы фасад силы и романтики.
Нет, нет, только не сейчас!
Ирис отложила шприц, и убрала пробирку.
Она не готова. Она слишком устала, чтобы сейчас, сию минуту решиться на это и выжать из своего организма еще хоть каплю сил чтобы выдержать еще и трансформацию.
Однако, на небольшую прогулку по базе у нее силы были. 
Натянув на голову кепку, она надвинула козырек на глаза и придирчиво осмотрела свое отражение.
Серое, измученное лицо, кажется, даже постаревшее за эти сутки лет на десять, круги под красными от недосыпа и слез глазами, бледные растрескавшиеся губы. Хороша, нечего сказать.
Но тем лучше. Не будет бросаться людям в глаза. Обычно многие обращали внимание на ее красоту при встрече, теперь же этого точно не случится. 
Закончив все свои дела в лаборатории, Ирис в последний раз оглядела помещение - не выдает ли что-либо ее ночного присутствия? - и вышла, закрыв за собой дверь.
рассвет занимался нехотя, на сером небе расцветали неопрятные розовые пятна снеговых туч, пахло влагой.
"Скоро весна,"- подумала Ирис. Было довольно холодно, и она застегнула молнию на чересчур тонкой куртке до самого горла, чтобы хоть как-то сохранить тепло, растаскиваемое порывами ветра, и ускорила шаг. Она хотела поспеть к открытию смены у охраны космопорта.
Ее план был прост и незамысловат и одновременно невозможно труден в создавшейся для нее ситуации. Она хотела приблизиться к Еве хоть чуть-чуть, сблизиться до состояния знакомой, просто знакомого лица, пятна, выделяющегося из толпы,  которое приветствуют обычно кивком головы, и нанести свой подлый удар внезапно - как для Евы, так и для Вайенса. Если Вайенс не подготовит почву для этого удара, ситуация может развернуться вовсе неожиданно, и кто знает, как она откликнется для самого господина интригана.
А для этого нужно было с Евой перекинуться хотя бы парой фраз.Да хоть на ногу ей наступить и извиниться.
Всю ночь она искала у Евы хоть минутку времени, не занятого работой, чтобы пересечься с ней в этом пресловутом кафе, но тщетно.То ли не было этого времени, то ли уставший мозг просто не смог отыскать этой бреши в евином графике.
Значит, оставался один выход - пойти и посмотреть на Еву хотя бы издалека, когда она работает.
Зачем?
У Ирис даже не возникало этого вопроса.
Как человек, общающийся с многими людьми по долгу службы, она прекрасно знала, что нужно разговаривать с людьми на их собственном языке, чтобы тебя поняли. 
Язык Ирис изобиловал бранными словами и казарменными шуточкам, как однажды сказал Вайенс. Профессиональная деформация; врачи частенько становятся циниками, особенно если выполняют грязную работу для Империи. Для Шива Палпатина люди - это огромная фабрика, поставляющая нескончаемый поток ресурсов. Масса без лиц, без особенностей, серая глина, послушный материал для формирования чего и кого угодно, а Ирис была одной из тех, кто придавал определенную форму этой массе, ту, которая требуется, без вопросов и сантиментов, без сожалений и не вдумываясь. Тут поневоле очерствеешь и научишься отпускать сальные шуточки, чтобы хоть как-то заглушить голос совести и страх.
С Евой эти штучки не пройдут.
Она просто не станет слушать развязную болтовню шлюхи.
Ирис, конечно, видела Еву лишь однажды, и лишь издалека, но и этого хватило, чтобы понять, какова она, эта чистая тонкая девочка внутри.
Именно чистая.
Грязь войны, насилия, смерти, пошлости словно не липнет к ней, потому то она выше этого.
Даже если она услышит, ну, даже если Ирис удастся в свойственной ей манере донести до Евы эту мысль - эй, красотка, а твой бравый ситх ухватил меня за задницу! - то и воспримет она это так же.
Как откровения шлюхи.
Ничего более.
Идет война; солдаты повсеместно где-то кого-то трахают, выпивают и проводят время с девицами, чтобы как-то отвлечься и забыть об ужасах войны.  То, что это сделал бы ситх, никого не удивило бы, и даже такая поборница морали, как Ева, не осудила бы его за это, ведь она же не ревнует его к его собственной правой руке, наконец. Ну, спустил пар мужик, бывает. 
Это было бы так е естественно, как еда, как сон, как дыхание. Быстрый секс с продажной женщиной, шлепок под зад, пара кредитов на прощание, и все. Забыто, вычеркнуто.
Не  чему тут ревновать.
А Еву это должно зацепить...
Она должна поверить, что это был не просто секс.
Она должна поверить, что ситх коснулся Ирис своей Силой, своей Страстью. Это куда более интимно, это раскрывает желание больше, чем просто секс.
Вот поэтому нужно подобрать нужное слово.
Можно было бы подумать, что Ирис заморачивается напрасно: Вайенса, например, эти тонкости не смущали вообще, ему было бы достаточно и картонного кукольного представления, но мы-то помним, что думала о нем Ирис, притом с известной долей презрения.
Дурак примитивный.
Ирис же была перфекционисткой. Если браться что-то делать, то только качественно.
Ева поверит ей. Ева услышит ее.
Ирис знала, что причинит Еве адскую боль. 
Если Вайенс так настаивает на этой лжи, значит, он уверен, что Ева любит своего темного Лорда, и он, вероятно, каким-то образом дал понять всем, не только ей, что и она ему в какой-то мере дорога.
Вот, значит, и надо резануть скальпелем так точно и умело, чтобы рана была глубока и смертельна. Раненная Ева тоже способна на многое, не стоит ее сбрасывать со счетов. Может, рикошетом попадет по самому Вайенсу?
Очень хотелось бы на это рассчитывать!Устроить бы ему полосу неудач, чтобы у этого суслика все рушилось!
Размышляя надо всем этим, Ирис добралась до пункта своего назначения - до здания пропускного пункта в космопорт.
Втянув голову в плечи, нахлобучив поглубже кепку, кое-как затолкав озябшие руки в карманы куртки, которые были очень неглубоки и, скорее, были декоративной частью одежды,так, прорезь, украшенная молнией, Ирис, шмыгая носом, остановилась, рассматривая на огни, горящие и мерцающие вдалеке, на взлетном поле. Эх, проникнуть бы туда! Стащить бы какое-нибудь простенькое прогулочное судно и просто улететь с этой треклятой планеты... но, говорят, и это невозможно. Риггель тюрьма, и улететь отсюда, минуя все сложности,может только очень хороший, опытный пилот. Такой, как Дарт Вейдер, например. А она с трудом управляется с машинами, даже с прогулочным катером...
Судя по расписанию, которое Ирис изучила вдоль и поперек, Ева должна была появиться ровно в восемь. Хорошо бы она явилась воврем, не то Ирис рискует околеть в своей продуваемой всеми ветрами одеже - а ветер и в самом деле поднялся нешуточный. Он гнал по небу тяжелые снеговые облака, и рассвет, кажется, овсе передумал наступать, стало вновь темно. Кажется, скоро разыграется настоящий буран.
Какие дела тут были у Евы - кто бы знал. Кажется, что-то связанное с отчетами по отгрузке, и тому подобное.
Если она прибудет одна, можно будет хорошо ее рассмотреть. Если не одна - то послушать, что и как она говорит, вероятно, скопировать манеру речи, чтобы потом, при разговоре, "отзеркалить" ее. Этот прием повышает шансы на успех. Человек, которого зеркалят, воспринимает собеседника как себя, как равного себе, и тогда информация слышится так же достоверно и правдиво, как собственные мысли.
Вложить Еве в голову мысль о том, что Вейдер ей изменил...
Это все равно, что заставить ее думать так о нем саму. Это будет уже не слух и не сплетня, это будет ее личное убеждение, и хрен кто убедит ее в обратном.
Да, Ирис достаточно умна, и к тому же она была неплохим психологом.
И, в отличие от Вайенса, она привыкла планировать все свои операции до мелочей.