«Стрела» дотянула. Приступ головокружения – обычная реакция мозга на прыжок, - проходить не торопился, и Де Вир позволил себе просто лежать и ждать, когда Корса придет ругаться.
- Соум дежурит, - сообщил селектор. – Остальной экипаж свободен. Рекомендую собраться в каюткомпании. Вир, тебя этот пункт тоже касается.
Келназ заставил себя подняться. После катания под грузовозом болели и ныли мышцы, тянуло связки.
До каюткомпании он добрел последним, и сразу попал на перекрестье взглядов.
Тощий, мелкий человек с шоколадной кожей и заплетенной во что-то сложное гривой волос задумчиво выкладывал на столе башенку из игральных карточек незнакомой ДеВиру игры. На противоположном краю стола сидел, свесив ноги, капитан. А на диване обнаружилась, кажется, та самая Хеттис.
Именно Хеттис уставилась на Келназа с жадным узнаванием. Хотя… ей следовало сидеть совсем не здесь, ибо внешность девушки соответствовала скорее фаворитке сенатора, или главы крупной корпорации. Она была прекрасна. Высокий рост, фигурка богини, по какому-то недоразумению затянутая в грубые тетратканевые брюки и майку Арена-шоу, богатейшие темно-медные, почти черные волосы, молочная кожа и огромные зеленые глаза. Каким образом это чудо попало в механики, генмод понять не мог.
- Вир. Пассажир, ради которого господа в порту учинили нам шумные проводы, - представил Корса.
- Маурик, - кивнул темнокожий. – Рад, что ты остался живым.
- Хеттис… А вы… вы ведь Дроу, правильно? Охотник Арена-шоу, я ведь не ошиблась? Я всю жизнь мечтала с вами вживую встретиться, с вами и со Змейкой…
Ожидавший несколько другого приема, Келназ окончательно потерялся и застыл в дверях.
- Да вы проходите, садитесь, - прервала паузу девушка, - хотя бы сюда. Если я вас смущаю… простите, я встану.
ДеВир подошел к дивану и сел в противоположный от Хеттис угол. Она не напоминала девиц, ломившихся после охот в личные кабинеты, и ее интерес был искренним, но от такого избытка приязни он все равно терялся.
- Пообщаться лично вы сможете позже, - заметил Корса. – А сейчас у меня есть один вопрос, вернее даже два. Степень насущности – неделя. Вопрос первый – эти ловцы Унии Воров, они знают, куда ты летишь? И вопрос второй, - на месте приземления будут только враги, или друзья тоже найдутся?
Келназ ожидал совсем других вопросов. Например, о сумме, которую он готов выложить за повреждение корабля и надбавке за риск экипажу. Примерно прикинув связи и знакомства Товора, он осторожно ответил:
- Люди Унии могли предполагать, куда мы направляемся, но вряд ли считали этот вариант основным. Если мы сможем по закрытому каналу связаться со службой безопасности Лабиринта, думаю, кораблю обеспечат хорошую защиту. Не лучшую из возможных, но выше средней.
- Тогда разумнее будет воспользоваться гиперсвязью за пару часов до выхода. Хорошо. Всем спасибо, все свободны.
Лан Корса спрыгнул со стола.
- Капитан, - осторожно сказал ДеВир. – Я сожалею, что ваш корабль пострадал. Разумеется, я оплачу стоимость ремонта…
- Оплатишь, - кивнул Лан. – А если тебя так мучает неизвестная сумма фрахта, думаю, полторы тысячи кредитов кроме ремонта меня устроят.
- Полторы тысячи каждому члену экипажа? – уточнил ДеВир.
- Разве я такх сказал? Полторы тысячи на всех. Кроме починки «Стрелы». Можешь еще подарить одной джентльфэм что-нибудь очень сувенирное.
Хеттис, кажется, задохнулась от возмущения, а Корса исчез в коридоре.
Келназ посмотрел капитану вслед. Билет на лайнер обошелся охотнику в две тысячи кредитов. Впрочем, починка корабля тоже могла оказаться несусветно дорогой – восстановление антиквариата всегда стоит кругленькую сумму.
Перелет на «Стреле» запомнился Дроу больше, чем любой из прежних вылетов. Маленькое помещение и небольшой состав экипажа как-то незаметно втянули его в свой размеренный круг дел. С Мауриком Келназ играл в какие-то сложные логические игры и, иногда, готовил. С Хеттис просто разговаривал, смотрел видео и помогал ей, если следовало кантовать что-нибудь очень тяжелое. Каким-то двадцать пятым чувством уловив, что рассказывать о жизни Арены охотник не намерен, этот вопрос девушка ни разу не подняла. Соум, пилот, оказался соларианином, очень спокойным, очень молчаливым, бесстрастно взирающим на мир темными янтарями глаз. С ним Дроу перекинулся всего парой фраз, но даже здесь у него не осталось ощущения, что нечеловек брезгует контактом с рукотворным существом. Соум был разговорчив со всеми примерно одинаково, и его право на безмолвие остальные уважали. С Корсой Келназ пересекался редко, но сдержанное ехидство капитана изливалось равномерно на всех и не казалось злым…
Передав на сеансе гиперсвязи конспективное содержание своих приключений, ДеВир получил разрешение воспользоваться универсальным доком в космопорту. На орбите их встретил патрульный корабль и проводил до места посадки. Когда летучий раритет замер в мощных захватах, компенсируя ими поврежденный стабилизатор, Дроу ощутил резкий укол тоски и противной, тягучей тревоги. Теперь его ждали Товор и Арена.
Не особенно задумываясь, он передал номер своего счета и код доступа к нему несколько удивленному этим действием Корсе. Впрочем, тот кивнул, и пообещал отчитаться об окончании ремонта. ДеВир был на сто процентов уверен, что капитанская гордость не позволит списать со счета хоть один лишний кредит, и более чем убежден, что в ближайшее (а возможно и в дальнейшее) время счет ему самому не понадобится.
Разговор с Товором добавил в это убеждение пару тонн камней вместе с раствором. Да, оружие предтеч изъяли немедленно. Нет, снять ожерелье не смог ни один специалист, но Иллай как-то слишком беспечно махнул рукой, что пока-мол пусть остается, где есть. Может быть, принесет тебе удачу в Большой Охоте. О свойствах упрямого предмета Келназ счел необходимым умолчать, а никаких особых тестов с ним так и не провели. Все это, включая и подготовку к грандиозному мероприятию на Арене, говорило только об одном – скоро Келназ пойдет в расход. Иллай не стал бы держать возле себя засвеченную фигуру, а снять ожерелье предтеч, кажется, можно было только одним способом. Вместе с головой носителя.
Возвращаясь в свое обиталище, Келназ увидел в холле группу охотников-людей. Они о чем-то спорили, причем постепенно переходя с мирного диалога на крик.
Собственно, кричал только Танк. Огромный, толстый, совсем не опасный без своего броневика, Дьюм Растор, как его именовали анкеты, вопил на Привратника своим высоким пронзительным голосом. Сколько его помнил Дроу, Танк всегда на кого-нибудь вопил.
Танк был истеричным и чрезвычайно обидчивым человеком. Собственный избыточный вес, тембр голоса, больше подходивший евнуху (каковым Танк не был), вечные проблемы со здоровьем и не слишком уважительное отношение соратников делали и без того нервного Растора законченным истериком. Любую, даже самую безобидную шутку он встречал взрывом злобы, а уверенным ощущал себя только за толстыми бортами транспортера. И то, что водил Дьюм любую наземную технику, как Бог Машин, ничего не меняло. Дим жалел его, насколько помнил Дроу, и одергивал остальных, особенно Всадника.
Привратник молча кивнул большой головой. Потом еще. И уже на грани слуха ДеВир разобрал крик Танка:
- Я не намерен подыхать непонятно за что! За ваши глупые разведки! Я откажусь! Ясно вам?! Я откажусь! Какое мне дело, кому и за что отрывают руки?!
Келназ замер на полушаге.
- Трус! – Рявкнул Всадник, и добавил что-то еще, свистящим шепотом, отчего Танк побагровел, как помидор.
Привратник шагнул между готовыми сцепиться спорщиками, а Дроу направился к людям.
Растор послал Всадника прямым и очень нецензурным текстом, круто развернулся и едва не бегом вылетел из холла.
Генмод оказался перед тремя охотниками, невольно сдвинувшими плечи.
Привратник - Хидэо Танака, профессор социологии, японец, дитя погибших в страшном землетрясении земных островов. Философ, мудрец и уже почти старик.
Всадник – Иштван Келе, скандинав, здоровенный белобрысый викинг, прямой, недалекий и грубый, но готовый за Танаку загрызть потенциального врага зубами.
Молния – Том Балк, поседевший на Арене негр, теоретик, отрицающий эмоции, и лучший друг Дима.
Немая сцена длилась почти минуту. Келназ смотрел в глаза Привратнику, и ждал его слов. Если этот человек сейчас прикажет ему идти своей дорогой – Дроу останется один. Если нет…
- Эта охота станет последней для всех нас, - с абсолютным спокойствием, в тоне разговора о погоде, произнес японец. – Состав охотников планируется заменить, а для этого следует избавиться от старого.
- Возможно, в этом есть часть моей вины, - так же безразлично и тихо ответил Дроу.
- И нашей ненамного меньше, - кивнул Привратник. – Некоторые кости не стоит тревожить ради покоя живых.
- А некоторые, - прошипел Молния, - стоит сжигать в печи...
Вперые Келназ видел, как Молнии отказало его легендарное спокойствие.
- До последнего боя у нас остается пять часов, - продолжил Танака. – И если его удастся пережить, у нас будет шанс сказать свое слово, как его всегда говорят победители. Другого пути, боюсь, не будет. Можешь ты сказать, бросят ли на нас жертв или таких как ты тоже?
- Если и бросят, я в их число пока не вхожу. И входить не собираюсь, - специально для подавшегося вперед Всадника добавил Дроу.
Профессор кивнул, и ДеВир задал, наконец, свой вопрос.
- За что сломали Лезвие?
- За то, что он не желал отводить глаз от игрищ за ширмами. От того, что Арена – всего лишь прикрытие для экспериментов. От того, что эксперименты идут на людях. Его хотели убить, но судьба решила иначе.
- Разве это не известно всем?
- Всем? Не думаю. Не думаю даже, что эти подробности известны саттор-лидеру Мэттану. Более того, имей Мэттан доказательства, он с удовольствием или выселил бы Лабиринт из своего сектора, или вообще прекратил его бурную деятельность. И именно эти доказательства я с удовольствием оглашу ему в студии, как победитель Великой битвы. Или не я, а Всадник, Молния, и, как задумывалось, Танк…
- Почему? Из-за Дима?
- Лезвие был нашим другом. Кроме того, планы Лабиринта простираются в далекие, но неприятные дали, чреватые для Вольных Секторов войной, а этого я не хочу, - игнорируя предостерегающий жест Молнии, закончил Привратник. – Поэтому на большой Охоте мы нарушим регламент и будем работать вместе, чтобы выжил хотя бы один из нас.
- Меня все равно пустят в расход, - пожал плечами Келназ. – Сыгранная карта. Могу присоединиться к вам, если ты не против.
- В обмен на что? – с ехидцей спросил Иштван, и Дроу подавил острое желание дать ему в глаз.
- В обмен на полные права, если это будет возможно.
Только Келназ ДеВир не верил с победу на Великой Охоте. Ни на грош. Он слишком хорошо понимал, что теперь против бунтовщиков заработают все системы каждого полигона.
Дьюм Растор отключил личный компьютер и поднялся. Момент истины настал, и, как всегда, слишком поздно. Сегодня он отказался идти на заклание с остальными обреченными. Проявил разум. Предал тех, кто считал его товарищем.
До выхода на «эпохальную Охоту, более чем два десятка жертв, восьмеро лучших Охотников и прочая, прочая, прочая» оставалось менее получаса.
Хидэо, - Привратник, как его именовали в студии, - был более чем уверен, что супер-шоу является благовидным предлогом для списания ставших слишком любопытными людей. Возможно, и нескольких модификантов. Впрочем, существовала и вероятность, что именно модификантов используют как средство зачистки, а затем зрелищно покарают.
Дьюм не сомневался ни в логических выкладках Привратника, ни в истинности добытой им и Молнией информации.
За окном накрапывал дождь, словно сама природа ожидала недоброй вести и плакала.
От мрачных мыслей Танка подташнивало, а настроение было существенно ниже нулевой отметки.
Предатель. Трус и предатель.
Он никогда не умел работать в команде, становясь плечом к плечу. Те несколько раз, когда он пытался стать частью чьего-то клана всегда кончались глупо и смешно. Единственный раз прорвавшись на полигон Лезвия, когда тому нужна была помощь, он едва не своротил на голову соратнику штабель металлических балок. Он просто не приспособлен к командной работе. Разве сегодня, в грозовой час толстяк-Танк сможет оказаться полезен? Не смешите, он скорее сам влезет в неприятности и втравит в них всех…
Танк вышел в коридор, шарахнув дверью, и бесцельно побрел по комплексу. Больше всего сейчас ему хотелось напиться. Или убить кого-нибудь. Но спиртное он не любил, а убивать умел только за рулем охотничьей машины.
Недоразумение весом в полторы сотни килограммов. Глупая живая игрушка древних богов.
Продолжая подбирать нелестные эпитеты для своей персоны, Дьюм повернул за угол. Здесь начиналась галерея, дающая обзор вниз, на лабиринт Арены, его собственную зону. Галерея предназначалась для любимых поклонников охотника и всегда пустовала.
У толстого дымчатого стекла стояла девочка.
- Та-ак, - громко пропел Танк, чувствуя, как в горле становится горький ком.
Он никогда не ладил с женским полом. Более того, он почти ненавидел этот пол, интересовавшийся либо мощными телами, либо доспехами охотника. Всем этим самкам человеческого или не совсем рода требовались только процесс размножения и деньги, чем больше, тем лучше. В лучшем случае, они балдели от оперного голоса Танка. Никому и никогда не было дела до души, спрятанной под центнером плоти.
Переполненный праведным гневом, он обрушил на девчонку водопад слов, злых и жгучих, как укусы вер-шершня. Еще бы, такая мелкая – и уже набивается в … самки!..
Девочка повернулась и посмотрела Танку в лицо, красное, распухшее и потное, как он с отвращением чувствовал. Глаза ребенка – а на вид девочке было не более тринадцати лет, - были пронзительного голубого электрического цвета. Видимо, она была метисом нескольких ветвей человеческой расы, потому что вместо волос голову девочки покрывали какие-то сложные дырчатые лоскутки кожи. Отвращения они, впрочем, не вызывали. Одет ребенок был в ядовито-синий комбинезон, облегающий каждую линию тела, как вторая кожа, а поверх крепились сложные плетеные наручи, пояс, вроде как ошейник и башмачки в стиле ископаемых редкостей.
- Кто тебя обидел?
Голос подействовал, как удар током. В первую очередь потому, что звук его был неимоверно чистым и звонким. И хотя слова произносились вроде бы правильно, Танку показалось, что язык Вольных Секторов для него чужой. И только в следующую секунду до охотника дошел смысл слов.
- Кто меня мог обидеть?! С чего ты вообще взяла?!. – Танк сбился, чувствуя, что начинает оправдываться.
- Ты кричишь, - просто объяснила девочка. – А кричат, когда больно.
- Мне не больно, - сердито фыркнул Дьюм. – Да и вообще, какое тебе дело?!
Девочка прищурилась. Кажется, она хотела улыбнуться, но почему-то не стала.
- Почему ты стараешься казаться злым?
- Стараюсь казаться? А что, я на самом деле добрый и хороший, так что ли? – эти слова Дьюм Растор постарался бросить с насмешкой, но не сложилось.
- Думаю, да.
- С чего ты взяла? Я охотник. Я… трус. – Последнее слово выпало в воздух прежде, чем его удалось удержать.
- Ты не похож на труса, - спокойно ответила девочка, разглядывая его своими замечательными глазищами.
- Правда? А если я еще и предатель?!. - И, уже не в силах сдерживаться, Дьюм выложил странному созданию всю историю сегодняшнего гадкого дня. На это ушло не так мало времени, но ни разу ребенок не проявил ни нетерпения, ни отвращения, которые, как казалось Танку, должны были посетить любого нормального человека.
Девочка помолчала.
- Но ведь ты боишься не за себя, правда? Ты боишься сделать хуже, чем есть. Я правильно поняла?
А, выговорившись, становится легче, подумал Дьюм, и кивнул в ответ на вопрос. Подумал, и добавил:
- И всегда выходит не так как хотелось…
- У меня тоже, - вздохнула синеглазка. – Только знаешь… один очень хороший… человек, - она замялась на этом слове, словно перевод искала, - говорит, что любое действие лучше бездействия.
- В смысле?
- Ну… лучше хотя бы попробовать, чем жалеть потом о несделанном совсем. Даже если получится не то и не так…
Может быть, дело было в голосе. Может – в глазах. А может быть, это желание копилось в Танке с самого начала, когда соученики измывались над толстяком в элитной высшей школе… По коридорам прокатился звук гонга, сообщающий, что первая кровь пролилась на Арену.
Танк не знал, чья это кровь, но теперь это не имело значения.
Есть проблема – реши ее. Действие лучше бездействия.
- Ты меня подождешь, ок?
И не дожидаясь ответа, охотник зашагал назад, к своему боксу, где ждал хозяина приземистый броневик. Куда, собственно, из закрытой галереи может деться ребенок? А если и денется, такую необычную малышку наверняка отыскать несложно…
Транспортер ждал его, как и всегда в ангаре, черный, громоздкий, опирающийся на восемь широких колес. Он мог двигаться очень быстро, но на вид казался таким же медлительным, как грузовой краулер. Танк привычно похлопал по гладкой броне. Защищенные решетками фары вспыхнули на миг и опять потускнели – отключилась настроенная на отпечаток ладони сигнализация. Бронедверь медленно поползла вверх.
Машина, подарившая человеку свое прозвище, проектировалась под одного человека. В меленький тесный салон приходилось протискиваться, но это Дьюм всегда делал быстро и с энтузиазмом. Потому что машина превращала его из обычного неудачника в вершителя судеб. А сегодня – еще и в героя.
Второй гонг.
Замерцали включенные экраны. Карта лабиринта расцвела красными и зелеными точками. Зеленые – свои, красные – жертвы. Жертв было девятнадцать. Зеленых – восемь. Привратник, Молния, Всадник, Свобода, Дроу, Змейка, Варвар, Тигр.
Откуда тут взялся Свобода? Он был экс-охотником, актером видео, подумывающим о возврате в шоу. Но о том, что Свобода снова выйдет на полигон, Танк не знал. Впрочем, и боги с ним.
Красные точки перестраивались в сложной цепи. Хидэо не ошибся – жертвы не были разрозненной сборной солянкой. Охотникам противостоял слаженный отряд.
Грязно выругавшись, Дьюм Растор тронул броневик с места и нажал кнопку, открывающую проход в охотничью зону. Ворота не сдвинулись с места ни на дюйм. Нажав кнопку еще несколько раз, и от полноты чувств саданув по ней кулаком, он сдал назад. Вычеркнули из списка действующих лиц? Отлично. А теперь объясните это Танку.
Взревев, как рассерженный тигр, бронемобиль своротил ворота и ворвался в родные коридоры.
Дьюм гнал машину на пределе скорости, проделывая новые проходы там, где были не слишком прочные препятствия.
Рация вопила голосом сперва главы технической службы, а потом и голосом самого Иллая Товора. Обоим Дьюм с неимоверным наслаждением нахамил, и почувствовал себя свободным и счастливым. Он не знал, что теперь будет в перспективе, но точно знал, чего в ней не будет. Не будет насмешек и умильного виляния хвостом. Он, наконец, начнет соответствовать своему прозвищу. Синеглазка, спасибо, милая.
По корпусу машины с визгом ударили стрелки игольчатого ружья, и возмущение Танка превратилось в ярость. Жертвы не просто действовали слаженно, они еще и имели оружие. Не дожидаясь повторного обстрела, Танк размазал стрелка и его напарника по куче битого кирпича и погнал дальше. Дважды тявкнул гонг.
Такой подлости от руководства вряд ли ждал даже Привратник, зло думал Дьюм, сбавляя скорость на ненадежном перешейке между двумя глубокими ямами. Никогда жертвам не выдавали ничего страшнее ножей, да и то редко. А теперь, значит, игольники. Пусть даже не каждому, а одному из троих или четверых. Но все равно дистанционным оружием из охотников снабжен только Молния и, возможно, Свобода.
На противоположной стороне недодамбы мелькнула фигура. Огонек зеленый и комбез тоже, а значит – Змейка, генмод. Дамочка с ядовитыми зубами.
Дамочка столкнула под колеса мчащемуся броневику кучу какого-то хлама и пустилась наутек.
Мотор взвыл, когда Танк ударил по газам, мобиль заколебался, но все-таки выгребся, чудом не отправившись на три метра ниже уровня грунта.
- Я тебя тоже люблю, тоже люблю, тоже люблю, я тебя тоже люблю, тоже люблю, стерва, - пропел Растор, чувствуя, как щеки расплываются в маньяческой улыбке. Четыре – нет, пять, - огоньков явно заняли оборону на территории «горячей точки» - в вотчине Всадника были более или менее целые здания. Красная цепь стягивалась вокруг них петлей. Два зеленых огня мигали, а значит их прототипы ранены. Интересно, а кто там пятый, задумался Танк, проломив очередную стену и похоронив под ее обломками еще пару жертв, не успевших ни понять, что происходит, ни отстреляться по крупногабаритной, но быстрой мишени.
Двойной гонг, бинго!
- Растор, прекратите! Вы отказались от участия в этой серии! Вы нарушаете условия контракта! Вы!..
- Выгони меня отсюда, папочка! – на пределе голоса возопил Дьюм и с восторгом услышал стон в динамике. Иногда оперные голосовые данные могут нанести неплохой акустический удар.
Откуда-то сверху на крышу спрыгнула Змейка. Это было не слишком хорошо, но снаружи открыть машину не мог никто кроме самого Танка, так что…
- Покатаемся, милая!
Дьюм намеренно выбрал маршрут по широкой улице, на самом виду у «добычи», и не ошибся. Звонкие удары игл слились с воплем и новым гонгом.
- Один не в ту машину сел и их осталось восемь! – весело спел Танк, продолжая нарезать круги вокруг убежища охотников. Правда, эффект неожиданности кончился, и под широкие колеса мобиля жертвы попадать перестали, предпочитая занимать позиции повыше и подальше от спятившей машины. Оставалась одна маленькая проблема – что делать дальше? Во-первых, в салон пять человек не влезут, даже если очень плотно напихать, даже если посадить кого-нибудь на колени и растопырить по потолку. Трое. Максимум – четверо. Во-вторых, для этого надо остановиться и открыть дверь, и хрен с ней, с дверью, но остановка лишит тяжелую машину скорости и всех остальных преимуществ. И пусть игольчатый пистолет или ружье не прошьет толстые щиты, и, даже колеса, но вот искромсать их в ближнем контакте можно. Например виброножом, если таковой найдется. Проверять, найдется ли таковой, Танку не хотелось, но другого варианта, кажется, не было.
Дьюм Растор вогнал броневик в дверной проем здания, как пробку в старинную бутыль, шлепнул по кнопке открытия задней двери и проорал:
- На посадку, гады!
Гады не заставили себя долго ждать. Первым в крошечную рубку нырнул Свобода, задев Танка по затылку. Его пропихнул поглубже, едва не на приборную панель, Всадник со своей цепной пилой.
- Выкини эту дрянь! – Взвился Дьюм, уворачиваясь от все еще работающего агрегата.
- Это мое оружие! - Возмутился Всадник, но услышав снаружи и изнутри одинаковый рев «выкини!», выполнил просьбу народа.
На дисплее красные точки постепенно приближались.
Следующим с трудом забрался Танака. Он едва ступал на левую ногу, штанина промокла и покраснела. Последним запрыгнул Молния, попытался выйти обратно, но был очень грубо засунут на прежнее место. Незнакомый Дьюму голос крикнул:
- Закрывай, я на броне.
Танк, конечно, сомневался, что раненый, пусть и модификант, способен удержаться на броне его машины, но дверь закрыл. Теперь он точно знал, как чувствует себя консервированная рыба в банке. Локоть Свободы фамильярно тыкал его в ребра, практически на голове располагался зад Всадника, а на колени, что сильно мешало работать с педалями, навалился профессор.
Мобиль взвыл, расшвыривая строймусор колесами, и рванулся вперед, поскольку сдавать задним ходом Танк посчитал нецелесообразным. Проделав в стене очередную дыру, он вырвался на улицу и полетел вдоль нее к внешнему рубежу «Горячей точки». К удивлению Дьюма, зеленый огонек «Дроу», хоть и мигал, но намертво приклеился к верхней части верного броневика.
Во время прогулки по комплексу перед шоу Танк видел, как здание окружается людьми. В обыкновенной одежде, но Растор ни на минуту не сомневался, что люди эти должны прикончить каждого выжившего из сегодняшних участников шоу. В перспективе, а для начала увезти. Так что двери перестали быть выходами, превратившись в ловушки. А вот стена полигона… в общем, при выходе через стену некоторые шансы еще были, и толстый хитрый Танк собирался ими воспользоваться. Например, прямо сейчас его личный бронированный антиграв с программным управлением мчался к окрестностям арены на полном ходу.
Наружная стена оказалась несколько крепче, чем рассчитывал Дьюм, но со второго раза, с грохотом и треском бронемобиль вывалился наружу. Обзорный экран предъявил ширь стоянки, густо утыканной машинами, и людей, короткими перебежками приближающихся к кому-то. Не к ним, их не ждали, это точно. Здесь и без них было жарко – на стоянке шла перестрелка с применением уже не игольников, а бластеров.
Для бластера корпус игровой машины уже не преграда, с ужасом понял Дьюм. Когда он рассмотрел, кто в одиночку отстреливается от неизвестных, ужас превратился в панику. Вадим Кастр, Лезвие, выступил в защиту старых друзей, и явно проигрывал бой. Вот сейчас…
Дьюм видел, как один из нападающих поймал бывшего охотника в световой прицел. Видел, на увеличенном фрагменте, как палец выбирает спуск. Видел и ничего не мог сделать. Машина слишком тяжела и медлительна, чтобы успеть стать щитом или раскатать стрелка по пластику.
Машина – да. А вот сидевший на крыше генмод медлительным не был.
Дроу спрыгнул с машины смазанной черной тенью и в стремительном рывке влетел между стрелком и мишенью. Дьюм еще успел подумать, что более жертвенного и нелепого поступка он не видел нигде кроме видеолент. А потом шипящий луч ударил в грудь зависшего в прыжке Дроу. Вернее, должен был ударить в Дроу…
Луч ударил в какую-то преграду, возникшую между ним и модом. Преграда ярко вспыхнула белым, обрисовав контур детской фигурки. В следующий момент фигурка подняла перед грудью какое-то странное оружие и выстрелила сама. Человек упал безвольной куклой.
Дьюм с трудом осознал, что кто-то из его соратников уже потискал заветную кнопочку, и дверь открыта. Что Молния стреляет по залегшим за флиттерами людям, а Свобода, матерящийся как безработный грузчик, и Всадник сцепились с ближайшими двумя врагами в рукопашную, к чему те явно готовы не были. Лезвие махал руками, призывая их маленький отряд к большому многоместному флаеру, и Дьюм заставил себя не только вылезти из родного кресла, но и взвалить на спину зеленого Танаку и короткими перебежками следовать на зов.
Во флиттер он попал одним из первых. Следом ввалились взъерошенные драчуны. За ними впрыгнул генмод и последним – Молния, продолжающий поливать стоянку из своего игольника.
Дим свалился за штурвал и стартовал с открытой дверью. Флиттер развернулся и на полной скорости мчался теперь в сторону космопорта.
Дьюм сидел, все еще хватая ртом воздух – для людей его комплекции пробежка в полуприсяде со стокилограммовым дяденькой на плечах не способствует улучшению самочувствия, - и наблюдал, как Молния достает из-под сиденья аптечку.
Свобода, наконец закрывший дверь флаера, повернулся с соратникам и медленно, с расстановкой, произнес:
- Хоть кто-нибудь может мне пояснить, какого зеленого замшелого беса здесь происходит?
- И мне, если можно, тоже, - прозвенел тот же неимоверно чистый голос из пустоты, и синеглазая девочка проявилась посреди салона. – Можно я помогу лечить его? Моя аптечка, возможно, лучше…
Не ожидая разрешения, она перемахнула к Тому и опустилась на колени рядом с Танакой. Ее аптечка оказалась диском размером с блюдце, непонятно как крепящимся на сложно плетеном поясе. Ребенок снял эту штуковину и, откинув крышку, вынул малюсенький тюбик ядовито-оранжевого цвета.
- Это универсальный регенератор, он работает почти на всех. Ну, с камнем не справится, наверное…
За ее спиной Свобода и Дроу переглянулись. Они ничего не понимали, и Дьюм тоже, если быть честным. Не человеческая технология какая-то, и даже не соларианская, а вообще неведомо, чья.
- Ты уверена, что он сработает? – осторожно уточнил Балк.
- Конечно…
- Ну, тогда действуй…
Растору не было видно подробностей лечебного процесса, но, ориентируясь по выпучивающимся глазам Тома, происходило что-то очень странное.
Привратник завозился на полу и сел. Очень внимательно посмотрел на целительницу и спросил:
- И это все?
Девочка кивнула, и Танака поклонился ей, сложив руки перед грудью.
- Что – все? – Довольно тупо спросил Всадник.
- Все – значит все, - очень понятно пояснил Молния. – Была рана – и ее уже нету. Джентльфэм, вы кто?
- Меня зовут Юрри.
Осознав, что ее разглядывают, кто с интересом, кто с недоверием, а кто с опаской, гостья попятилась к двери флиттера.
- А более подробно можно? – Вкрадчиво спросил Свобода. И Танк понял, что пора вмешиваться.
- Вам-то какое дело, Франк? Вам или каждому из нас? Помогла – да, и очень большое спасибо. Захочет – что-то сама расскажет, не захочет – ее право. Спасибо тебе, Юрри.
Раньше он ни за что бы не решился одернуть всех соратников сразу, но теперь что-то поменялось. Да и некого было ему раньше защищать перед всеми.
Юрри улыбнулась.
- Ннет, наверное, я должна рассказать первой. Я – халли. Мой корабль поймал сигнал бедствия, идущий с планеты Цирцея, - название она выговорила старательно, но с некоторым трудом. Мешало обилие согласных. – Потом сигнал переместился сюда, и я последовала за ним. Вот, вроде бы не опоздала.
- Какой сигнал бедствия? – спросил от пульта управления Дим. – Чей? Ведь у нас даже звездолета нет. Что, кстати, скоро станет проблемой…
Взгляд девочки скользнул по лицам и остановился на Дроу. На Дроу, в изорванном в клочья комбинезоне и при этом совершенно целом. На Дроу, из-под останков воротника которого проглядывал край такого же плетеного украшения, как у Юрри.
Дроу понял. Возможно, он понял, кого искала девочка, гораздо раньше остальных – так показалось Дьюму.
- Я не знал, что эта вещь посылает какой-либо сигнал. Более того, я не собирался ее одевать, просто прижал к себе, когда потерял сознание.
- Но она сработала… - девочка улыбнулась, кажется, его виноватому тону. Да и смешно, в самом деле, выглядел более чем двухметроворостый генмод, винящийся перед ребенком, едва достигающим ему пояса. – Значит, тебе нужна была помощь. И сперва, помог хранитель, а потом я. Он ведь совсем разряжен, да?
Дроу медленно кивнул.
- Думаю, да. Он разрядился, когда мы прорывались через последнюю стену.
- Значит, не зря под луч прыгала, - весело кивнула девчушка, и вдруг помрачнела. – Я думала, что тебя просто надо забрать. А потом все закончат реинеры… Но ведь ты не захочешь улетать, так?
Келназ ДеВир, да и остальные смотрели на ребенка. Кажется, все они думали тоже, что и Дьюм. Не взрослая халли, кинувшаяся на помощь неведомо-кому неведомо где. Предтеча.
|
