К вечеру мы сидели в таверне. Мою броню скрывает длинный плащ местного покроя. Капюшоны Джанкой сказал не одевать. Мы – двое наемников, всегда готовых за лишнюю монету отправить кого-нибудь на тот свет, рейдеры местного разлива, охотники за головами. 
В распахнутую настежь дверь входит господин в недешевой одежде. Он весел и радостен, а улыбка Черного Дракона на секунду становится натянутой. Наклонив голову ко мне, Джанкой шепчет:
- Принц Лонсон, племянник королевы.
Я киваю, а Джанкой встает из-за стола и отправляется к стойке. Впрочем, оттуда он уже возвращается вместе с принцем. Честно, я так и не понял, как ромалу легко и быстро удается очаровывать людей…
Мы пьем вместе с врагом, травим солдатские байки, набиваемся к нему на службу. Джанкой хвастается, как ловко мы добывали звериные маски.
- Да, господа, в вашем искусстве я не сомневаюсь, - хохочет Лонсон. – Но такой добычи, как моя утренняя, вам все-таки не сыскать!
- Во-от такая рыба? – хохочет ромал, разводя руки и небрежно толкая меня в плечо.
- Во-от такой дракон, - смеется принц.
Что-то в районе желудка вздрагивает и скручивается в холодный узел.
- Магистр ордена Дракона, - сообщает Лонсон с детской радостью.
- Да что ты? Говорят, его уже раз десять повесили…
- Нет. Вчера за ним ушел конный отряд, и думаю, от них он не убежит. Я подловил его лично. Глупец. Он уходил после похищения главного Кота, графа Венделя, хитрец. И ушел бы, если бы не я. Но я его узнал! Узнал! И – представьте себе, попросил помощи. Задержал на несколько часов, разузнал путь его Черного десятка и кликнул стражу. Правда, он в самом деле великий боец, зарубил четверых, прорвался к воротам, но не сомневайтесь, господа, его догонят. Его, и всех остальных. В Йельской гряде только один перевал, и он перекрыт.
Мы переглянулись через голову захмелевшего принца. Вот тебе и план…
- Что-то мне в штанах тесно, - громогласно сообщает Джанкой. - Хочу отлить.
- Поддерживаю.
- Нет! Ты будешь меня поддерживать там – широкий взмах в сторону двери.
Мы встаем. Имитируя походку моряка в шторм вываливаемся в двери, – жаль, что болтливого принца нельзя убить, - бредем к уборной. 
- Так. – Джанкой как и всегда холоден и собран. – Слушай…
- Нет, - огрызаюсь я. – В этот раз будешь слушать ты. Ты возьмешь Стиля и догонишь десяток. Найдешь повозку, карету, фургон, я еще не знаю что, впряжешь арбогастра и оторвешься со своими от погони. 
- У нас один арбогастр…
- Правильно. И слишком много людей. Поэтому ты пойдешь и спасешь их шкуры.
- А ты отправишься за мессиром? На своих двоих?
- Почему на двоих? На лошади предателя. Он, сдается мне, нескоро ее хватится.
- Если вообще хватится, - криво ухмыльнулся ромал, и бросил в пасть сортира пустой пузырек. – После ядоцвета выживают нечасто.
Я отцепил от коновязи коня синей масти, как у приснопамятного Агавосноса. Арбогастрам такие, конечно, уступают, но обычных лошадей превосходят на голову. 
Джанкой кивнул, коротко и резко, и взметнулся на Стиля. Копыта рассыпали частую дробь.
Синий конь мчится, как птица. Ворота, Йельский тракт. Уже в километре начинается «плохая земля», на которую сворачивать совершенно не стоит, и, надеюсь, Фленн этого все-таки не сделает. То, что на выезде мне понравилось меньше всего, это седлавшая лошадей королевская сотня. На Йельской гряде только один перевал и он перекрыт…
Час. Полтора. Два. Синий конь начинает сдавать темп. Наконец впереди, у поворота – звон клинков, сполохи огненных копий, бой. Меня, кажется, замечают, луч бьет в коня, я лечу через голову, поднимаюсь, бегу вперед, мечусь из стороны в сторону. Кто-то слишком отвлекся на меня и получил меч в спину. Драконий магистр стоит посреди изрубленных трупов как в самый-самый-самый первый раз, пошатываясь от усталости. Наши кони мертвы, на плечах погоня, а до моря, как и до точки общего сбора, довольно далеко. 
- Как ты меня нашел?
- Принц Лонсон поделился информацией…
- Предатель, - яростно выдыхает Фленн. – Я ему верил…
- Он получил свое.
- Убит?
- Отравлен. Джанкоем.
- Хорошо. Что дальше?
Это хороший вопрос. Это очень хороший вопрос, но ответ я знаю. 
Фленн всегда ходит в длинном плаще, отчего кажется выше ростом. Никогда не снимает на людях маску. Его никто не знает в лицо, и никто тем более не вспомнит в лицо меня. Никто кроме Лонсона не знает, что я бросался в погоню, и вряд ли стража на воротах сможет вспомнить, кто проезжал сутки назад, даже на необычном коне. Может, это и не лучший план, но другого у меня нет.
- Ты отдашь мне доспехи, одежду и остальное. Переоденешься в мое. Переждешь, пока меня повяжут и…
- Нет.
- Да! – начал злиться я. – В городе готовилась на выезд сотня. Верховые. Перевал перекрыт. Земля вокруг отравлена. Что я забыл?
- Ничего. Но Магистр не вправе расстаться со знаком своего ордена. И не в праве… заменить себя другом. Пусть погибнем в бою, но рядом.
Я тяжело вздохнул. Сумерки, быстрые, синие, словно сползаются со всех сторон. Прости меня, магистр. Прости меня, друг. Но твоя смерть, в бою или не в бою, совершенно не входит в сегодняшние планы, а я как-нибудь да выберусь. Не впервой.
Я жду, пока Дракон отвернется, шагаю вперед и бью в основание черепа, коротко, быстро, не позволяя себе задумываться. Все верно. Времени на колебания нет. Он беззвучно оседает, повисает на подставленной руке.
- Прости, - шепчу в синюю темноту. – Ради всех ваших безумных Богов..
Потом я опускаю тело на землю, рву цепочку с древним амулетом – головой дракона, - и снимаю с пояса недлинный легкий клинок. Отношу бесчувственного юношу в соседние заросли, разлапистые кусты с синеватыми листьями – неядовиты, радиацией не фонят. Снимаю с него орденскую куртку, уже и так превращенную в лохмотья – это хорошо, будет не так заметно, что мала в плечах. Остальная одежда Дракона у меня есть. Переодеваюсь. Влезаю в восемнадцатикилограммовое чудо инженерной мысли – кольчугу. Складываю свою одежду, обвеску и броню аккуратным свертком, - надеюсь, Фленну хватит ума их одеть. Будут великоваты, конечно, но в несколько раз прочнее любого здешнего доспеха. Кое-как скрепляю цепочку медальона на собственной шее. Маскирую лежку ветвями, прячу следы.
Да, если кто-то решит разобраться, что произошло в этот вечер на дороге, он разберется. Но вряд ли кто-то станет тратить время, имея на руках важного пленника, главное – сыграть его должным образом.
Из-за поворота доносится цокот первых копыт.
Все готово, господа хорошие. Вы считали, что гоните одного человека. Вы верите, что мятежные магистры никогда не расстаются со своей атрибутикой. Вы идиоты, господа, но нескоро это поймете. Последний штрих – я попускаю драконью маску. Я, Пра Фленн, герцог Лаксдежский, магистр ордена Дракона, принимаю свой последний бой. 
Я, Баском, преступник, убийца людей и рейдеров, иритозависимый, выродок, начинаю свой лучший спектакль.
Верховые вылетают словно в видеошоу. Рогатые лошади, бряцающие доспехи, развевающиеся плащи.
- Именем Королевы и Хокмуна Кёльнского, стой! Брось оружие!
- Ни имя изменницы, ни имя беглого раба, не указ для воина Гранбританской Империи.
Я говорю ровно, холодно, не повышая голоса, высоким слогом. Вот бы удивились Верналь Фарно и Дааль, услышав «полубезумного немого мутанта»…
- Гранбритания больше не империя!
Будь на мне родное снаряжение, эти трое уже бы захлебнулись кровью, но дорога дрожит под поступью сотни, а на нее даже у шакра не хватит заряда.
- Нам приказано доставить тебя к королеве добром или силой! Сдавайся!
- Что ж, попробуйте взять, безликое отродье!
Ругательство они, разумеется, знают и обижаются. Все трое прыгают с седел, выхватывают мечи и бросаются на меня. Первый таранит шлемом ближайшее дерево, второй со сломанной рукой летит в кучу трупов, а третьего я зарубил Фленновским мечом, пока тот пытался устоять на вывихнутой ноге. Надо же показать, что и клинком я пользуюсь.
Дальше подлетели первые десятки, и свалка продолжилась, сперва с применением мечей, а потом в партере, когда меня все-таки сбили с ног. К тому времени, когда конечности все-таки оказались спутаны крепкой веревкой, из первых двадцати уцелели восемь.
- Выродок, - с отвращением сплюнул воин, сорвавший с меня маску. – Проклятый мутант!
- Трус, - в тон ему откликнулся я. – Способный напасть лишь на связанного.
В отместку мне по-быстрому пересчитали ребра и пытались отбить печень, но не учли отличий строения нас и людей. Я не забывал с холодным презрением огрызаться, и использовал каждый шанс кого-нибудь пнуть или ударить лбом.
Ехать, болтаясь поперек седла, было «чистым удовольствием», учитывая, что очень вовремя зарядил дождь, и грязь, густо плескавшая на ноги и брюхо лошади, все время лезла в глаза и рот. Впрочем, этот дождь смоет большинство следов. А ехать… ехать не так далеко.
Новая столица Гранбритании, город Канберри, рядом с Лондрой крохотный и захолустный, встретил гостей ливнем. Во дворе двухэтажного недоразумения, ставшего временной королевской резиденцией, нас ждала целая толпа, во главе, видимо, с самой Фланой, Хокмуном и толпой «бледнолицых братьев», еще совсем недавно скрывавших морды за масками. Надеюсь, мессир был достаточно разборчив, и его лицо королеве легкого поведения не знакомо…
- Пра Фленн, герцог Лаксдежский, магистр ордена дракона, - низким грудным голосом изрекает Ее Величество, недурно сложенная дамочка в парчовом платье. – Преступник, убийца, мятежник.
- Преступник? – Я позволяю себе оступиться, когда грубые руки стражи стаскивают с лошади и ставят на землю, вернее – в лужу. Я человек, я устал и избит. Кстати, королеву со свитой защищает от дождя навес, а в моих сапогах уже лягушек разводить можно. – Я был и остаюсь верен единственному правителю Гранбританской империи, Бессмертному Королю-Императору Хаону. Я не запятнал родового знамени ни гнусным переворотом Мелиадуса, ни покорством Камаржскому бунту. Убийца? Я всегда встречал врага с оружием, мечом и копьем в руках, в отличие от той, кто любил обрывать жизни древним ядом, королева, - я насмешливо фыркнул на титуле, а холеное личико правительницы покраснело. Спасибо, Сканди, за твои рассказы про фокусы главной куртизанки двора, один-ноль. – Я все еще рыцарь законного императора, подло убитого своими слугами.
- Чудовище, утопившее мир в крови! - выкрикивает из-за плеча главного героя-повстанца белобрысая девушка, наверное, Изольда Брасс.
- Мир и без того утонувший в морах, гладах и подлости, - отчеканил я.
- Зверь!
- Дракон. В жизни и в смерти.
- В смерти, ты, как и все тебе подобные, станешь жалким псом, скулящим о пощаде, - шипит из-за спины королевы кто-то из молодых придворных, тщедушный юноша. Он вряд ли способен удержать что-то, тяжелее пера, так что злобы хватит на десяток…
- За клевету обычно расплачиваются кровью, так что с любым из вас я готов вступить в бой, пусть и голыми руками. Жаль, что никто не примет этого вызова…
Подначка, в общем, детская, но если поэт скрывается от моего взгляда в толпе себе подобных, то герцог Кёльнский шагает вперед, раздувая грудь.
- Не тебе, масколикая тварь, упрекать в трусости. Развяжите ему руки, и дайте меч.
Меч… Нет, я не Фленн, без меча с этим будет попроще, тем более, что он вроде бы отличный фехтовальщик.
- Мне не потребуется меч, чтобы отнять твой.
Хокмун фон Кёльн смеется, вскидывая голову.
- Вряд ли, Дракон.
- Увидишь. И даже ощутишь.
- Если ты сможешь голыми руками отнять мой клинок, то получишь взамен коня, доспехи и свободу.
Кто-то в середине толпы потерянно ахает. Что же, если повезет – появится шанс не только выручить настоящего магистра, но и спасти собственную шкуру.
Веревки на руках разрезают, ноги я распутываю сам. С усмешкой жду, пока человек, вынеся меч вперед, шагнет на меня, ныряю вдоль лезвия, перехватываю запястье, и выворачиваю руку до хруста костей. Их светлость вскрикивает и роняет меч в лужу. В тот же момент в мою сторону бьет огненное копье, и я по привычке прикрываюсь тем, что есть, то есть Хокмуном. Камзол на плече пропален, кольчуга вплавилась в мясо, но ему досталось куда больше – обожжены шея, грудь, нижняя часть лица, хотя пока жив, можно считать повезло.
Изольда с визгом бросается к оседающему мужу. Флана поворачивается к толпе, высматривая стрелка, и на кого-то орет. В принципе, можно попробовать сбежать, но шансов на удачу очень и очень мало, да и не стал бы Фленн бежать именно сейчас.
Раненого унесли. Толпа отодвинулась – наконец поняли, что Драконы опасны и без оружия. Мы с королевой снова уставились друг на друга.
- Не слишком честный поединок, Ваше Величество, но я его выиграл.
- Ты едва не лишил мир величайшего из героев…
- Я? – ох эта дамская логика… - А, может быть, стрелок, решивший меня прикончить, как только обожаемый герой стал проигрывать? Я отнял меч у герцога Кёльнского голыми руками. Так где же обещанный доспех и конь?
На один короткий миг мне показалось, что Сквиз бросил правильный кубик, и меня отпустят. Всего на миг.
- Я не обещала тебе ни коня, ни свободы, - глядя мне в глаза, улыбнулась Флана Канберрийская. – Когда герцог придет в себя, я принесу ему официальные извинения. До завтрашнего дня, думаю, этого не случится, а на рассвете, на перекрестке дорог, тебя выпотрошат и освежуют, как настоящего Зверя. Не отнимая головы. Живьем.
В общем, меня повязали еще раз, ценой троих стражников. Закинули в какой-то каменный мешок, упакованного надежней мумии. До утра мне удалось распутать все, кроме ног, но с рассветом явилась стража. Минус один враг. Плюс полкилометра веревок. Связанного «ласточкой» - руки за спину, ноги к рукам, - меня подвесили на шест и вынесли, как охотничий трофей.
Плечо болело. К концу пути, пешего, Чиршила им в уборную, кисти и стопы тоже отваливались. На помосте эшафота были виселица и палач с жаровней, но ни королевского кортежа, ни зевак в округе не наблюдалось. Пока меня терпеливо распутывали, я понял, почему. Они боялись. Боялись, что осатаневшие остатки ордена Дракона бросятся на помощь своему магистру. Впрочем, я не магистр, и никто на помощь не бросится.
Ребята занялись доставанием меня из кольчуги и одежды. Один получил черепно-мозговую травму при попытке стащить сапог, второй отделался свернутой шеей, после чего меня все-таки подняли вниз головой, растянули, как морскую звезду.
Начальник стражи (или кто он там был?) сверился с каким-то листком, и рыкнул на палача:
- Готово. Делай свое дело.
Он имел полнейшее право злиться, поскольку до сих пор палач явно не желал попадать под раздачу и филонил, как мог. Впрочем, когда он подошел, этот жилистый старикан с водянисто-голубыми глазками, я попытался дотянуться и цапнуть его руку по-собачьи. Дракон я или не Дракон?!
Кажется, палач умел читать мысли…
- Ты не магистр, - сообщил он хриплым шепотом, чтобы ничего не услышала стража, - А может, даже и не Дракон, верно, парень?
- С чего ты взял?
- Я отходил в Барсуках три десятка лет без малого. Нас охраняли Драконы. Я видел молодого мастера Фленна, раненого, без маски. А ты и маску не носил никогда. Тебя жгло солнце, и долго.
- И что из этого?
- Вызвал удар на себя?.. Эх… Прости, не смогу тебя отпустить. Огненные копья у каждого ты видишь. И убить быстро не смогу, брат. Старость труслива, слышал об этом? Могу потянуть… есть, кому за тобой примчаться?
Я покачал головой.
- Жалость вот…Ну прости. Может, чего передать кому?
- Некому передавать.
- А Фленн? Он… еще живой? Или как?
- Не достанете, - я ухмыльнулся, и старик тоже ухмыльнулся беззубыми деснами в ответ. И вогнал широкий нож под грудину. Лезвие было недлинным, но его хватило.
Тело пронизал холод.
Мы не люди. Незначительно, но отличаемся строением. Сердец у нас два, и одно из них нож задел. Не насквозь, но достаточно, чтобы кровь полилась внутрь и сопротивляться стало бессмысленно. 
Лезвие поднимается вверх короткими рывками – не то бывший Барсук в самом деле старается уменьшить боль, не то с жертвой ему положено играть подольше. Впрочем, мы все-таки прочнее людей. 
Я не кричал.
И когда с запада по тракту загремели копыта, еще что-то соображал и чувствовал. Сквозь синие искры перед глазами видел, как десяток всадников алом и зеленом, в золотой чешуе, в тяжелых масках с гребнями жжет и рубит королевскую стражу. С визгом сорвался в воздух шакр, снося головы бегущих. Кто-то перерезал веревки на запястьях, подхватил, кто-то полез на столб отвязывать ноги. В итоге меня уронили, и Фленн – в моей броне и без шлема, - покрыл отряд таким вдохновенным и сложным матом, что следовало покраснеть виселице.
Перевязали. Уже куда аккуратнее закинули в носилки между двумя лошадьми.
Сделали именно то, чего делать было нельзя. Кинулись спасать одного, чтобы потерять при этом всех до последнего. У них нет способов побега от врагов кроме коней, и арбогастр только один. А вокруг – враждебная территория…
Фленн снова рядом со мной, на одной из лошадей с носилками. У второй седло пусто.
- Не побережье нас ждут большие орнитоптеры. На них – до Итолии. Потом, когда отлежишься – в Лаксдеж.
- Фарно добрался до главного Ворона?
- Да. Тот прислал своего стального зверя с устройством дальней связи, а теперь отправил и помощь.
- Хорошо…
Пальцы покалывает, словно иглами. Ног я не чувствую. Боль еще есть, но смутно. Верхнее сердце отвечает за кровоснабжение мозга в черепе и позвоночнике. Даже в своем мире, будучи сразу подключен к полноценной медсистеме, я рискую остаться калекой. Здесь… здесь я умру. Но говорить этого Фленну пока не стану.
Я улыбаюсь, и человек тоже улыбается.
Орнитоптеры очень велики, на несколько десятков каждый. Такой модели я еще не видел, и даже сомневаюсь, что гиганты способны взлетать. Остальные грузятся в первый, второй – чисто для нас, что-то вроде салона первого класса. Наверное, принадлежит магистру-Ворону.
Фленн садится на край огромного ложа.
- Все. Мы вырвались из ловушки. Отдыхай. Спать хочешь?
- Н-нет. – Говорить трудно. – Холодно.
Ручной Дракон укрывает меня еще одним одеялом, тяжелым, меховым. Медленно, как-то неуверенно берет в ладони руку.
- Замерз… Я, конечно, дурак с этой гонкой. Все боялся, что где-то засаду высадят…
Я чуть сжимаю тонкие горячие пальцы. Ты все сделал правильно. 
На границе памяти вертятся строки, рифмованные, звенящие, как металл.
- Май?
- Да? Что, Баск?
Он готов сделать сейчас что угодно, выполнять любую просьбу, уже ощущая то, во что верить не хочет.
- Помнишь… Ночь. Шторм. Слова…
- Да, я читал стихи. Ты об этом? Баском… что с тобой? Да, раны твои серьезны, но не смертельны…
- Для людей.
Лицо магистра каменеет, становится одновременно детским, испуганным, и в то же время – полным старческой горечи. Сколько раз он терял друзей в свои 18 лет?
- Баском… ты умираешь?
Я опускаю веки. В темноте плывут последние цветные искры.
- И ничего нельзя сделать?
- Читай.
Человеческие руки, такие слабые в сравнении с нашими, и такие сильные сейчас, осторожно гладят пальцы. И волосы. На щеку падает одинокая капля. Остаются темнота и голос.
- Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть
Ты устал, тебе надо поспать
Уходи в царство снов, обо всём позабудь
И душа перестанет страдать...
Лунный свет у окна на холодных камнях
Потускневшим блестит серебром
Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх
И неважно, что будет потом…