Гурка все еще сверкала на неё злыми глазами, а Гора, казалось, уже позабыла о том, что ее только что били. Она сидела у костра, тихонько раскачиваясь, отчего по стенам прыгали длинные изломанные тени и то смеялась, словно кто-то нашептывал ей на ухо смешную шутку, то бормотала себе под нос пугающую чепуху. Она то плевалась в костер, веля ему погаснуть, то пододвигалась ближе к нему, с наслаждением отогревая замерзшие босые ноги. 

- Ты раньше видела ее? - спросил я у Гурки. Та лишь усмехнулась горько:

- Видела! Нет ни единого Эльфа, который не знал бы ее и не видел, наверное. Кто-то смотрит на неё тайком, чтобы знать, как выглядит проклятье, а кого-то приводит к ней любопытство. Люди ли, Эльфы ли - все хотят знать, что будет там, впереди.   Много лет назад ее встретила и я.

Помню, мне было около тридцати лет, может, двадцать восемь. Я была совсем младенцем, из тех, что пачкают парадные крахмальные переднички  из травы варят суп для кукол. От отца я унаследовала долгий эльфийский век. все кругом знали, что я дитя Эльфа, но никому кругом и дела до этого не было. Мы с матерью тогда жили в большом городе. Ты, Терновник, ни разу не видел таких городов, даже в своих волшебных снах. Там были красивые каменные дома, и башни, на которых развевались флаги. 

Сам город был крепостью, прекрасной и неприступной, окруженной рвом с водой. Я любила этот город, он был светел, и люди в нем были добрые.

А потом появилась эта, - Гурка кивнула на Мусорную Гору, - и свет в городе погас! Она была странной полукровкой. Говорили, ее мать словно нарочно собирала с своем чреве семя только самых гнусных созданий, и будто бы выдели ее с гоблинами, и даже к троллям, созданиям злым и насмешливым, она бегала тайком, прежде чем родить своего первенца.

От кого она родила это чудовище, никто не знал. Дитя росло быстро, и внешне ничем от людей не отличалось, вот только... только...

Она жестоко обходилась с соседским ребятишками. Если был ей кто не по нраву, она пророчила ему горе, и оно всегда сбывалось. Ей стоило просто произнести только слово - и оно становилось правдой.

- Горе? - совершенно нормальным голосом, в котором не было ни намека на то безумное бормотание, которое я слышал давеча, переспросила Гора. - Разве я говорила о горе?

- А разве нет? - горько усмехнулась Гурка. - Помнишь маленького Черного Мышонка, что кидал в тебя снежки? Он лишился обеих рук!

- И что же? - сухо  произнесла Гора. - Ведь теперь у него были механические железные руки, и он стал первым мастером по металлам, и искусным ювелиром в придачу! Руки, которые не годились ни на что хорошее, умерли. Он обрел новые. Что в этом плохого?

Гурка даже задохнулась от ярости. 

- Но они были мертвые!

- Он жил в достатке, ни в чем не нуждался, никогда не знал голода, - сухо ответила Мусорная Гора.

- Он снимал их вечерами, на ночь, расстегивал ремни, и культи его кровоточили и болели! - крикнула Гурка. 

- Он женился на самой красивой девушке города, и его дом около базарной площади был самым богатым,- отвечала Мусорная Гора голосом строгим и тихим. - Что еще нужно человеку для счастья?

- Вот! Вот как она обходилась с людьми! Все, кто с ней встречался, все живые, веселые, шумные, становились потом механическими куклами!

- Все разменивают свою жизнь на блага, - парировала Куча. - Всем я предсказывала достаток и богатство. Но за него следовало платить!

- А я?! - не унималась Гурка. - Что тебе сделала я?

- Ты не хотела играть с детьми, - мстительно ответила Куча. - Ты думала, что старше их и мудрее. Тебя влекло узнать поскорее о жизни больших людей, путешествовать и узнать мир. Разве не это ты получила?

- Ты отравила этот мир! - завизжала от злости Гурка и кинулась на Мусорную Кучу с кулаками вновь. Я едва мог удержать ее.

- Да какой бес в тебя вселился?!

- Бес? - кричала Гурка, сжимая тонкие пальчики в кулачки. - Бес?! Этот мир будет лучше и чище, если я убью ее!

Мусорная Гора, до того говорившая спокойно и нормально, теперь закатилась в совершенно безумной истерике, глядя на нашу возню, и мне казалось, что всё вокруг сходит с ума.

Насилу совладал я с Гуркой, и она устало шлепнулась в песок у костра, уткнув лицо в ладони.

- Это она сказала, что однажды не останется ни одного города, и что разрушат их Эльфы, - тихо произнесла Гурка. - Это она сказала, что Эльфы и люди будут воевать и убивать друг друга. Это она искалечила и убила своим гадким колдовством тот мир, в котором я родилась!

- Не я, а вы сами, - безжалостно парировала Мусорная Гора. - Я лишь сказала, что так будет. Люди, Эльфы - вы все одинаковы, вы все хотите только одного: богатств и почета. Легче всего это раздобыть в войне.. а ты, Ночной Терновник, чего желаешь? И чем готов пожертвовать ради своей мечты?

- А иди-ка ты к оркам, - ответил я грубо. - Ничем я не готов пожертвовать. А хочу я вещей весьма простых. Хочу добраться до Вольного Города поскорее и осесть там. Хочу дом там завести и жить в мире и спокойствии. И притом я не хочу никого на пути на своем встретить, ни гоблина, ни человека, и убивать я никого не хочу. - что, съела? Попробуй, испогань мою мечту.

Мусорная Гора усмехнулась гаденько, и ее единственный глаз весело засверкал.

- Ты-то, может, и не хочешь, - сказала она вкрадчиво, - а вот то, что есть твоя вторая половина, этого  хочет еще как. 

- Какая моя половина? Левая нога и правое ухо, что ли? - грубо сказал я.

Ведьма гадко захихикала.

- Нет, - ответила она, смеясь - О том ты узнаешь только когда дойдешь до Священного Источника! 

- Не слушай ее! - вскипела Гурка. - Она снова колдует! Видишь, она и тебе хочет причинить горе!

- Эльфы велели мне держаться подальше от него, - сказал я. - Так я и поступлю.

- Ты не решаешь ничего, - зло произнесла ведьма. - Все решено за тебя!

- Кем? Тобой, что ли? - сплюнул я. - Если ты такое могущественное существо, то отчего же ты живешь тут, в глуши лесной, всеми отвергнутая и презираемая? Ты даже свою судьбу не в силах изменить, так что не заикайся даже о моей!

Ведьма зло оскалилась. Видно, я здорово разозлил ее, напомнив о том, что когда-то Эльфы и люди изгнали ее и до сих пор не простили.

- Ах ты, ублюдок! - прошипела она, оскалив зубы. - Маленький засранец! Да что ты знаешь об этом мире?! Думаешь, ты кому-то нужен? Думаешь, подаренный пояс обеспечит тебя защитой, а эльфийская куртка сделает тебя своим в поселении Эльфов? Ты никому в целом мире не нужен, и даже мать твоя только и жаждет, чтобы перерезать тебе горло! Она идет следом за тобой! Она не поспевает за твоим быстрым Эльфийским шагом, но настанет день... настанет день, и вы встретитесь! 

Упоминание о матери для меня было неожиданно. Словно острая стрела пронзила мое сердце, и я на миг перестал дышать. В памяти моей живо встало ее тонкое, бледное лицо, упрямо сжатые губы, прикрытые глаза...

- Да эту женщину, верно, тоже орки зачали! - выругался я, когда наваждение схлынуло. Почему-то я поверил ведьме безоговорочно. Мать... зная ее характер, я вполне мог представить себе ее ярость, когда я скрылся в ночи, оставив позади себя пожарище. Я сжег дом старой ведьмы, которая взялась уничтожить не только меня, но и само воспоминание о ее, матери, любви гордыне и разочаровании. Она могла захотеть отомстить - и могла переступить эту грань, решиться на страшное преступление, за которым только преисподняя и вечное проклятье: убийство.